— Говори мне всегда обо всем, хорошо? — сказал Кай. Я повернула к нему голову и увидела блеск в его глазах. — Я хочу, чтобы у нас было так же, как сейчас показал Арне. Никаких секретов и страхов перед семьей.
— Ты тоже должен научиться говорить мне все, а не скрывать внутри себя боль.
Он отвел взгляд и тяжело вздохнул:
— Я боюсь говорить о своих страхах и проблемах. Я всего боюсь.
Эти слова прошлись по моему сердцу острым лезвием. Он никогда раньше не говорил, что боится чего-то. Я видела рядом с собой взрослого мужчину, который точно знал, что и как нужно делать. Но даже он сейчас сжался и стал тем, кем всегда был.
Обычным человеком.
— Чего ты боишься, Кай? — я обняла его, прошептав это на ухо. Он развернулся и заключил меня в крепкие объятья.
— Потерять тебя, — сказал он, прижимаясь своей щекой к моей. — Твой отец сказал мне у моря, что глупо думать, что ты с кем-то навсегда. Человек всегда может уйти от тебя или его могут забрать. Нужно просто уметь жить дальше и любить тех, кто есть рядом, не сжигая и не растрачивая себя. А еще сказал, что нельзя жалеть о том, что произошло в жизни. Каждый человек меняет нашу жизнь. У каждого из них своя миссия. И тут я кое-что понял.
— Что понял?
— Что Ева научила меня многому. Плохо или хорошо, но она была тем, кто поддерживал меня. И как бы смешно не звучало, но не встреть я ее и не проживи с ней так долго, я бы и не подумал идти к тебе с просьбой примирить нас. И не встретил бы тебя, понимаешь? Ева была лишь мостом к тебе. Большим, трудным, шатким, но мостом. А ты стояла там, по другую сторону, и ждала меня. Или это я сам ждал тебя. Не так важно, потому что каждый из нас нашел то, что должен найти. Она сошлась со своим Адамом, а я встретил свою Герду, которая растопила мое сердце.
Я хотела посмотреть ему в глаза. Но он не отпускал меня и продолжал говорить так, шепча на ухо. И от каждого слова у меня все больше и больше тряслись руки. С каждым предложением мои страхи горели. Горело все. А из пепла возрождалось что-то новое и необычайно сильное.
— Я боюсь тебя потерять. Безумно боюсь, что однажды проснусь, а тебя нет со мной. Все становится неважным, когда речь о тебе. Я с ума схожу, когда ты грустишь. Ты не представляешь, что творилось в моей голове, когда я услышал про отца.
— Все хорошо, Кай, все хорошо, — у меня начинали проступать слезы. Его голос тоже задрожал. Мы сотню раз видели друг друга голыми, но ни разу не лицезрели обнаженные души. Я всегда думала, что в силу возраста он будет учить меня, а не я его. Но прямо сейчас мы учили друг друга.
— Твои родители — замечательные. Я испытал сегодня мерзкое чувство — зависть. Мне захотелось, чтобы твои родители стали моими. Чтобы они были ими с самого моего рождения, — он запнулся. — Когда я сказал про себя отцу, то он спросил, все ли в порядке у меня с ориентацией и не болен ли я на голову. Они водили меня к психологу и давали тесты на профориентацию. Я проходил их сотни, но они твердили свое. Целый год я провел в военной академии среди людей, которых ни интересовало ничего, кроме боевых действий. До семнадцати лет я был там, пока не сбежал. Почему? Я же люблю своих родителей. Почему?
Мне, наконец, удалось посмотреть в его глаза. Мы держали друг друга за головы, смотрели в глаза и слушали сбитое дыхание. Я прижалась губами к уголку его глаз и провела рукой по мягким волосам. Он сказал все, что съедало его все эти годы.
— Когда я им сказал, что Йон у твоего отца, то они очень сильно обрадовались. Они считают, что раз твой отец моряк, то он привьет хотя бы во внуке любовь к подобному. Но я хочу, чтобы он сам нашел себя в этом мире. Мой отец сказал, что это неправильное воспитание и я порчу Йона. Почему? Разве я не прав? Как же паршиво!
— Ты во всем прав. Я с тобой. Я люблю тебя.
Он улыбнулся на мои слова. Он никогда не говорил о любви, а просто молча делал любовь.
Дверь медленно отворилась. Арне просунул голову, заглядывая к нам:
— Снег пошел. Пойдете смотреть?
Он сказал это тихо, чтобы не разбудить Йона. Но было бесполезно, потому что мальчишка уже проснулся. Он протер глаза и увидел в окно то, что заставило его одеться со скоростью света.
Мы всей семьей вышли на улицу, любуясь снегом в начале апреля. Весна была бешеной.
Черешня прибежала к нам и кинулась на Кая, обнюхивая его. Отец вынес самодельный фонарь и протянул его Йону.
— Я думаю, что очень много не успеваю, — сказала я, понимая, что если отец и правда умрет, то за эти дни мы с ним не сделали совершенно ничего полезного. Я все время гонюсь за чем-то, но это что-то оказывается быстрее меня. Говорят, что впереди паровоза бежать бесполезно. Да и за паровозом тоже бежать не стоит. И за поездами не стоит. Даже за автобусами!
— Конечно, не стоит, — согласился Йон, обхватывая палку с фонарем, — все равно ты его не догонишь, другой придет.
Йон засмеялся, когда Черешня ткнулась носом в карман куртки. Он поднял фонарь и побежал с ним к морю, а собака помчалась за ним. Я так и осталась стоять, пытаясь переварить его простые и глубокие слова. Его маленькими детскими устами глаголила простая истина, которую я не могла видеть из-за того, что слишком много хотела разглядеть. В итоге мелочи терялись, а все большие предметы сливались во что-то единое. С возрастом все становится сложнее лишь потому, что мы сами начинаем видеть то, чего нет, но не замечаем вещей, которые действительно есть.
Даже, возможно, в Богах отца было больше смысла, чем во всех нормативных актах нашей страны.
— Знаешь, — начал отец, стоя на крыльце рядом с матерью, — я всегда любил тебя.
Она посмотрела на него. Они выглядели вместе очень мило. Оба в больших заношенных куртках, старых ботинках и с легкой усталостью на лице.
— Любил? А сейчас? — поинтересовалась мать.
Он расширил глаза и искренне, от всего сердца, произнес:
— И сейчас люблю!
Кай сжал мою руку и потянул к Йону. Мы ловили снег, собака лаяла, а мой отец смотрел куда-то вдаль, улыбаясь Богу.
— Зуб! — сказал Йон, вытаскивая то, что выпало из его рта. Арне наклонился, чтобы рассмотреть такое важное событие, произошедшее в жизни мальчика.
— Вот это да, у тебя выпадают зубы? Кто-то готовится стать совсем взрослым? — отец взял этот зуб и повертел его в руках.
— После того, как у меня вырастут постоянные зубы, то я стану взрослым? Как вообще становятся взрослыми, деда?
— Взрослые много путаются в себе и видят мир совершенно неправильно, — отец наклонился и чмокнул внука в макушку. — Поэтому не спеши взрослеть. Чем больше ты становишься, тем ближе ты к своей старости.
Глава пятая,
в которой Арне собрался уходить
Мы с Каем полезли на чердак, чтобы разобрать его. Вчера было решено, что его ремонт мы начнем сейчас, пока отец еще жив. К слову, отец оставался в хорошем расположении духа все утро. Поэтому я даже не думала о том, что сегодня Боги должны забрать его. Он много смеялся, общался с Йоном и, конечно, радовался новому телевизору. Он молча сидел за ним, смотря с восторгом и какой-то детской радостью те фильмы, которые ему хотелось увидеть. В детстве отец часто бурчал, что хочет однажды сесть и спокойно смотреть фильмы по его собственному заказу. Но подобного тогда еще не существовало, да и интернет был далеко не у всех.
Сейчас же мечта прошлых лет сбылась, поэтому он был неимоверно счастлив.
— Думаю, что к концу недели, мы можем вернуться домой. Как раз мой придуманный «больничный» заканчивается именно тогда.