Мужчина стянул вниз остатки моего платья, окончательно обнажив грудь, отчего кожа на ней тут же покрылась мурашками, а соски моментально затвердели. Потом он слегка коснулся левой, и горячая волна ударила мне в лицо, хоть его прикосновение и показалось мне каким-то странным, необычным. Оно не было похоже ни на ласку, ни на грубость, мужчина просто приподнял её и отодвинул чуть в сторону, словно врач на осмотре. Я подняла глаза и убедилась, что моя грудь в данный момент действительно не является объектом его внимания, потому что он изучал взглядом мой левый бок. Автоматом посмотрела туда же и увидела там огромный синяк, уходящий под грудь, на рёбра. Но разглядеть этот ужас как следует я не успела, в следующую секунду обзор загородила огромная мужская рука. Палач принялся прощупывать каждую косточку под синяком, доставляя болезненные ощущения. Я зажмурилась и терпела, не издавая ни звука.
– Больно? – раздался его низкий хрипловатый голос, лишенный каких-либо эмоций.
– Терпимо, – тихо ответила я.
– Рёбра целые, – констатировал он.
Закончив осмотр, он отпустил мою грудь, потом встал, стянул через голову свою толстовку и протянул ее мне.
– Надень.
Я взяла двумя руками плотную ткань, сжав её пальцами так, словно он может передумать и забрать обратно, и уставилась на него в растерянном замешательстве. Отчего-то стало стыдно за свои мысли. Я ведь решила, что он тоже хочет изнасиловать меня. А мужчина всего лишь беспокоился о нанесенных мне повреждениях.
Он терпеливо ждал, пока я выйду из оцепенения и послушно выполню очередной его приказ, но на мгновение я совершенно забыла, как здесь оказалась и чего от меня ждут. Рассеянно скользила взглядом по его крепкому торсу, обтянутому однотонной серой футболкой, по рельефу мышц на широких, необъятных плечах. Но более всего мое внимание привлекла татуировка, а точнее плотное переплетение самых разных изображений и узоров, составляющих вместе сплошной рукав, покрывающий его правую руку до самого запястья.
– Одевайся, и идём, – напомнил он, слегка нахмурившись.
Палач явно заметил, что я его разглядываю, а мне снова стало неловко. Спрятала взгляд в толстовку, усиленно пытаясь найти её нижний край, чтобы надеть на себя.
Когда мое тело получило долгожданную защиту от холода и посторонних взглядов, я сразу почувствовала себя значительно лучше и уверенней. Толстовка оказалась такой огромной, что я буквально в ней утонула, но это даже нравилось мне, она легко смогла прикрыть все и полноценно заменить мое испорченное платье.
Запах чужого мужчины, немного терпкий и горьковатый, но очень приятный, проник в каждую клетку моего тела и затуманил сознание. А иначе как объяснить, что я вдруг почувствовала себя в безопасности и решила, будто могу доверять этому человеку?
– Прошу вас, помогите мне! – поймав его тёмный взгляд, горячо зашептала я. – Отпустите домой, умоляю! Мой отец щедро отблагодарит вас, он все сделает ради меня! И я буду всю жизнь благодарна, клянусь! Я все для вас сделаю! Все что захотите!
Его взгляд остался равнодушным, а лицо неподвижным. Мою пламенную речь он проигнорировал целиком и полностью, продолжая молчать и ждать, когда я выполню его приказ. Но я не хотела сдаваться.
– Прошу вас, не молчите. Не знаю, по какой причине вы с ними заодно, но точно знаю, что вы не такой ужасный человек, как они! У вас есть сердце и… сострадание…
Последнее слово я произнесла уже менее уверенно, потому что его брови сошлись над переносицей, а взгляд потяжелел настолько, что я больше не могла пошевелить даже губами от его гнёта.
– Ты неправильно сделала выводы, – сухо заметил Палач. – Мои действия никак не связаны с состраданием или чем-то подобным. Вставай и пошли.
Что ж, как бы там ни было, но я все равно была ему благодарна. Пусть даже он действовал не из лучших побуждений, а из каких-то своих личных соображений, которые, как ни старалась, я понять пока не могла.
– Вы можете хотя бы сказать, зачем меня похитили и что меня ждёт? – напряженно спросила, цепляясь как за соломинку за любую возможность узнать чуть больше информации, раз уж тюремщик вступил в диалог.
– Завтра приедет главный и сам тебе всё расскажет. Если посчитает нужным.
Больше задавать вопросов я не стала, не видя в этом смысла. Молча спустилась с кровати, обулась и последовала за ним.
Когда мы поднялись наверх, оказалось, что утро ещё не наступило, по крайней мере, за окнами по-прежнему было темно, и я снова ничего там не разглядела.
Палач отвёл меня в уже знакомый туалет – или, точнее, в душевую, не знаю, как правильно назвать это место. Достал из шкафчика аптечку, выдал бинт, перекись водорода и лейкопластырь, после чего строго предупредил: