Мамы дома уже нет, заскочила на обед, чтобы выпить кофе со своим самым лучшим студентом, с сыном своей самой лучшей подруги, сказать, какая гордость ее берет за то, что того пригласили в Германию.
К черту.
Не разуваясь несусь по квартире в свою комнату, сдираю на ходу платье. Сейчас ледяной водой смою с себя эту липкую жару, бессмысленную встречу, накрашусь так ярко, так ярко, самый ядерный макияж на свете, за который меня в пансионе заставили бы умыться хозяйственным мылом и у станка стоять всю ночь до посинения.
А потом надену что-то сногсшибательное, а потом...
Влетаю в комнату. Волосы путаются в горловине, стаскиваю платье и комком швыряю на пол, как мяч, пинаю в сторону.
Распахиваю шкаф.
Стою в кедах и белье, шарю по полкам, ищу полотенце.
Тишина.
А я вдруг чувствую, что-то не так, словно за спиной кто-то есть, кожу в районе лопаток покалывает, печет почти.
Ладонью накрываю полотенце на полке. Осторожно оборачиваюсь. Замечаю тень у кровати.
Вскрикиваю, запрыгиваю в шкаф-купе и выглядываю из-за двери.
Темный силуэт стоит не двигается, в спину ему бьёт солнце, но я уже вижу кто это.
Средний рост, широкие плечи, расставленные ноги в серых брюках, мощные руки, сложенные на груди.
- Кирилл? - спрашиваю, вместо приветствия. С маминым мужем мы видимся нечасто, оба желанием не горим. Я не люблю врачей, а психиатры и вовсе для меня на инквизиторов похожи. А ему просто не нравится, что у его жены есть взрослая дочь, которая на все каникулы приезжает и живёт в его драгоценной квартире.
Смотрим друг на друга, он молчит, а мне неуютно под его взлядом, как маленькая девочка прячусь в шкафу от чудовища.
- Что ты...- начинаю и замечаю, что на кровати стоит моя спортивная сумка, открытая. И, кажется, он в ней рылся. - Это как понимать? - забывшись, выхожу из шкафа, как была, в кедах и белье.
Он морщится, отворачивается, наклоняется, из сумки вытряхивает первую попавшуюся тряпку и швыряет в меня:
- В ванной тебя жду.
Широкий шаг, походка уверенного в себе человека, знающего что такое власть, того, кто вошёл во вкус и уже начал злоупотреблять.
Он заведующий отделением. Врачи, медсестры, санитары, пациенты, он привык и даже дома этой маски социопата не снимает, либо на самом деле превратился в тирана.
И почему он ждет в ванной?
Кутаюсь в брошенный мне тонкий вязаный кардиган, завязываю поясок. Подумав, быстро сбрасываю кеды.
Босиком выхожу из комнаты.
Останавливаюсь в коридоре возле открытой ванной, там включен свет, шумит вода. В голове мелькает глупая картинка, что он для меня душ включил, холодный, как я и мечтала, мысли мои прочитал, и сейчас выйдет и скажет:
- С приездом, Аня, добро пожаловать.
И он выходит. С ведром. И мягкой шваброй. И говорит:
- Средство никакое не добавляй, паркет испортишь. Просто когда закончишь - смени воду, и ещё на раз пройдись. Поняла?
Смотрю на ведро, которое он ставит у моих ног.
- Кирилл, - туже затягиваю пояс кардигана, нервно топчусь на месте. - Кеды чистые на самом деле, я из машины до подъезда, и все. Завтра приберусь, если надо, ладно? Я с дороги, устала, хотела сходить в душ, а потом...
- Аня, - перебивает он. Смотрит на меня ледяным, прозрачным, замороженным взглядом. - Сотни тысяч бактерий на квадратный сантиметр подошвы. И число их увеличивается с каждым шагом.
- Мы теперь шаги мои будем считать? - от его слов хочется засмеяться.
- Пол мой я сказал. На два раза.
Его лицо невозмутимо, ни один мускул не дергается, в фильмах так киллеры смотрят на жертву, безразлично на пустоту, и я со вздохом хватаюсь за швабру.
Садист. Темная триада. Мудачье.
Его же не было дома, когда мы с Марком уходили, откуда он взялся?
Вожу по полу мягкой шваброй, выжимаю в специальном отсеке в ведре, от входной двери до моей комнаты три метра по коридору я под уровнем ада, он идёт за мной и следит, это же ненормально.
- Всё, - выпрямляюсь. Толкаю швабру в ведро.
- Переоденься.
- Что? - вскидываю глаза, это так тихо сказано, словно просьба прозвучала. Кошусь на кардиган. Он короткий, а я наклонялась, а он шел за мной - эти выводы в голове вихрем проносятся и я вспыхиваю. - Схожу в душ и переоденусь.
- Аня, как у тебя с математикой, - его голосу возвращается прежнее безразличное выражение. Он сдвигается в сторону, не даёт мне пройти.
- Кирилл, все чисто, - голой ногой веду по паркету, задираю и показываю ему пятку. - Видишь бактерии, ты мне скажи.
Он быстро, едва заметно переводит глаза на мою пятку, и сразу обратно на меня. Застывший, как статуя, а я подозреваю, что случись сейчас землетрясение, разверзнись земля, он не провалится, устоит.