Мой папа - идеальный семьянин

Дубинянская Яна Мой папа - идеальный семьянин

Яна Дубинянская

МОЙ ПАПА - ИДЕАЛЬНЫЙ СЕМЬЯНИН

Вот! Мой родной отец. В стране с почти полумиллиардным населением. Меня впечатлило, честное слово! Мне сказал об этом дядя Алекс, папин заместитель. Он позвонил, когда я только-только вошла в прихожую и закинула в угол дорожную сумку. Я выждала звонков пять-шесть, но дома явно никого не было, и я подбежала к телефону сама. - Кристина? Вот здорово, что ты дома! - обрадовался дядя Алекс. - Ты единственный разумный человек в этой семье, с кем можно поговорить по делу. Кристи, поздравляю, твой отец, похоже, выиграл премию "Идеальный семьянин"! Да, кстати, почему ты приехала? Разве у вас в университете каникулы? - Не-а, - дяде Алексу я с детства привыкла рассказывать всю правду. Просто мы с Бертом поссорились, Берт - это мой новый друг. Я ему наврала, что беременна, и укатила домой. Дня через два-три заявится, как миленький. - Никому не говори об этом, Кристина, и особенно журналистам, - вдруг забеспокоился дядя Алекс. - Это может серьезно навредить отцу, - он понизил голос до шепота. Дядя Алекс всегда говорит шепотом по телефону, если подозревает, что линия прослушивается. - Ты можешь сейчас приехать в отдел? Есть одно дело, это не телефонный разговор... Я пообещала выехать немедленно, но про себя решила, что имею право на десятиминутный душ с дороги. И переодеться. Пока я это делала, вернулась мама - правда, кажется, ненадолго. Я застала ее сидящей перед зеркалом за туалетным столиком. Мама сняла с губ ярко-красную помаду и осторожно накладывала пурпурную. Можно было, конечно, заявить, что пурпурная ее старит, и выслушать потрясающий монолог о безнадежном отставании современной молодежи от новейших тенденций парижских подиумов. После чего мама, конечно, поменяла бы пурпурный тон на абрикосовый. И стало бы ясно, что ее теперешний любовник тоже относится к категории "современной молодежи". Но я торопилась и потому сказала только: - Знаешь, ма, а наш папа выиграл "Идеального семьянина"! Мамино отражение в зеркале слегка приподняло выщипанные брови. - Этот тюфяк? Странно. А что ты здесь делаешь, Кристина? Каникулы в университете? - Да, - я не стала вдаваться в подробности. - Ма, это сто тысяч! Я сделала эффектную паузу, на протяжении которой мамино лицо под слоем тонального крема довольно заметно пошло пятнами. И только потом выдала информацию, которой мама и сама бы владела, если бы хоть иногда читала газеты: - И потратить их он обязан на семью! Мамины глаза вспыхнули, а я накинула плащ и поехала к дяде Алексу. Дядя Алекс - это просто чудо. Никак не пойму, почему он до сих пор не президент страны, а всего лишь папин заместитель в рекламном отделе. Кстати, не помню, чтобы я хоть раз, позвонив отцу на работу, застала на месте кого-нибудь кроме дяди Алекса. Без него не то что отдел - вся фирма давно бы вылетела в трубу. А вот отсутствие в природе папы навряд ли кто-то бы вообще заметил, на работе, я имею в виду. На дяде Алексе держится абсолютно все. Дядя Алекс лично знаком с абсолютно всеми нужными людьми: от пресс-секретаря премьер-министра до хозяина недорогой пиццерии через дорогу. Дядя Алекс не женат - а иначе я первая возмутилась бы, что это моему отцу дают "Идеального семьянина". Да, может быть, кто-то не знает. "Идеальный семьянин" - это премия, которую лет десять назад учредил один компьютерный магнат, кажется, глубоко несчастный в личной жизни. Целых сто тысяч - любому мужику (естественно, женатому и обремененному хотя бы одним ребенком), анкету которого выберет любимый персональный компьютер того миллионера. Потом, кажется, еще какие-то собеседования и психологические тесты, но это уже формальность, компьютер - главное. Как он это делает, не знает никто, но ежегодно миллионы семейных мужчин направляют на конкурс свои анкеты. А то маленькое условие, которым я повергла в транс мою любимую маму, естественно, никого не останавливает. На сто штук можно спокойно всю жизнь содержать три-четыре семьи, не то что каких-то жалких жену и пару-тройку детей. Я подозревала, что папину анкету на конкурс послал дядя Алекс. Разумеется, так оно и оказалось. - Заходи, заходи, - заторопил он меня с порога. - Как ты вовремя приехала, девочка, ты даже представить себе не можешь! Ну к кому бы еще я мог обратиться, в вашей-то семейке? Садись вон в то кресло, Кристина, тут нас никто не должен услышать. Естественно, в отделе никого не было. Ни начальника - он же мой отец, ни рекламных агентов, ни даже той белобрысой голенастой девчонки, папиной секретарши. Не понимаю, на кой черт фирма вообще их держит, для нормальной работы отдела вполне бы хватило одного дяди Алекса. В двух словах он разъяснил мне суть дела. Папина анкета вроде бы прошла, но для полной победы ему надо еще заполнить какой-то там дурацкий тест. Задания страшно засекречены, сегодня их пришлют папе на его личный электронный адрес. Рассказывая об этом, дядя Алекс положил на стол передо мной пачку компьютерных распечаток. - Тут уже подчеркнуты правильные ответы, - сказал он. - Ради бога, проследи, Кристина, чтобы он все заполнил как надо. А лучше сама это сделай, твой отец такой безалаберный... Он нетерпеливо махнул рукой в ответ на мой ошарашенный взгляд. А впрочем, с моей стороны было глупо так удивляться. Для дяди Алекса нет ничего невозможного, а знакомых психологов и компьютерщиков у него хоть отбавляй. Странно другое: все же знают, что эти психологические выверты просто формальность, так чего же дядя Алекс так волнуется? - Это очень важно, Кристи, - еще и повторил он. - Дело в том... в общем, в этом году компьютер выдал имена двух претендентов. Сначала хотели разделить премию, но это как-то не принято... и будут выбирать. Так что имеет значение не только этот тест, но и вообще каждая мелочь. Тем более, что второй - Спригглз. - Тот самый?! Дядя Алекс скорбно кивнул головой, и в этот момент входная дверь распахнулась. - Крис!!! И я очутилась в полуметре над землей в объятиях идеального семьянина. При этом раздался довольно ощутимый грохот - белобрысая секретарша, талия которой неожиданно лишилась поддержки, не удержала равновесия и рухнула на ящики в углу. Краем глаза я видела, как дядя Алекс рыцарски помогал ей встать. Папа минуты две покружил меня по отделу, а потом то ли устал, то ли решил все-таки посмотреть на родную дочь. Я снова оказалась на твердой земле. - Что тут без меня? Ты надолго домой? - спросил он по неопределенному адресу. Мы с дядей Алексом честно поделили вопросы, и право первого ответа я предоставила ему. - Звонили от Смита насчет поставок, - начал перечислять он. Дядя Алекс почему-то считал своим долгом держать папу в курсе всех дел. - "Нью-вуди" все-таки отказываются от рекламы. Пришло четыре факса от северо-западных компаний, кажется, ничего интересного, но проверить стоит. Да, и босс требует отчета за месяц. Папа перестал его слушать где-то на "Нью-вуди", если не раньше. - Разберешься сам, хорошо? Ко мне дочка приехала!!! Диди, солнышко, свари-ка нам кофе! Папина секретарша - лет семнадцать, не больше, плоская и большеногая акселератка, на ее неприкрытом юбкой бедре уже начал проступать конкретный синяк, - явно не больше жаждала варить кофе, чем я - пить его. Я благородно озвучила ее стремления и сказала папе, что иду домой. Надо было раньше него залезть в электронную почту и сделать этот чертов тест. Папа к тому времени уже с интересом листал какой-то иллюстрированный журнал и неопределенно махнул рукой, а дядя Алекс проводил меня до дверей. - Я только на тебя и надеюсь, Кристи. И никому ни одного лишнего слова. Помни о Спригглзе! Я помнила и, честное слово, легче мне от этого не становилось. Спригглз держал "Мир скандалов" - самую желтую в стране газетенку. Если кому-либо надо было собрать и обнародовать несмываемый компромат на кого-либо, и первый кто-либо имел на это дело достаточную сумму, он мог смело идти прямиком к Спригглзу. Лучше него с подобным делом не справился бы никто. А я подозревала, что сто тысяч - вполне достаточная сумма. В общем, действовать надо было быстро. То есть немедленно отправить ответы на тесты - я свято верила, что дядя Алекс раздобыл их раньше, чем Спригглз. И уповать на такую же оперативность со стороны комитета по премиям. Пост-фактум, то есть когда папу уже объявят Идеальным семьянином, даже Спригглз уже ничего не сможет поделать. К тому же его еженедельник выходил только в следующую среду. Дома ждала записка от мамы: "Кристина, отнеси передачу Майклу, с 17.00 до 17.30, она на тумбочке. Если позвонит Уильям, я умерла или уехала за границу навсегда. Если кто-нибудь еще - ты ничего не знаешь. Целую." В передаче были носки, шоколадка и сигареты, и я решила, что Майкл без них обойдется. Он бы меня понял. Сто штук для его родного отца куда дороже. Кстати, вопросы на первой распечатке касались как раз Майкла. Образчик стиля: "Когда ваш сын в возрасте пяти лет просился на прогулку, вы отвечали ему: а) иди, сынок; б) иди гуляй; в) сходи, проветрись; г) давай, но к обеду возвращайся; д) дуй, сына; е) вперед! (нужное подчеркнуть)" К счастью, нужное уже было подчеркнуто. Я тщательно перекопировала правильные ответы, даже не пытаясь вникнуть в систему - если таковая вообще была. Сомневаюсь, что я определила бы самостоятельно правильную версию ответа на вопрос вроде "Что вы сказали, когда ваш сын в возрасте пятнадцати лет угодил за решетку?" Но подобное весьма актуальное любопытство в тестах не фигурировало. К счастью, конечно. Я дозаполняла последнюю страницу тестов (относительно папиных взглядов на семейный отдых), когда позвонила мама. Маме не терпелось знать, интересовался ли ее судьбой некий Уильям. Фоном к маминому голосу в трубке раздавались покашливание и нетерпеливые вздохи. Через пару минут все это трансформировалось в мамино признание, что ночевать она домой не придет и вообще затрудняется назвать время своего возвращения. Мама явно не владела ситуацией. Я сказала в трубку как можно жестче и громче, чтобы было слышно всем желающим: - Мы все тебя ждем, мамочка, возвращайся скорее. Целую, - и чуть потише: - Сто тысяч! Немедленно домой, или я плохо объяснила? Я отправила тесты и взглянула на часы. Было четверть пятого, так что я еще успевала занести Майклу передачу, городская тюрьма располагалась через дорогу. Тем более что их принимали только по пятницам, а оставлять родного брата на целую неделю без носков и сигарет было бы негуманно. ...Следующий день начался препаршиво. Папа и мама еще дрыхли без задних ног в супружеской постели, и открывать дверь назойливо трезвонящему почтальону пришлось мне. Большой пакет наводил на мысли о какой-нибудь почетной грамоте, прилагаемой к чеку, но вместо этого тут был листок издевательски-желтой газетной бумаги. Я прочитала: "Мир скандалов". Внеочередной экстренный выпуск. Сенсация! Претендент на звание "Идеальный семьянин" - отец малолетнего уголовника!!!" Всю полосу под шапкой занимала фотография, на которой я в весьма сексуальной позе наклонялась к окошку тюремного отделения приема передач. Я вышла совсем неплохо, даже захотелось попросить у Спригглза негатив. Текстовка под фотографией объясняла, кто я такая и чем в данный момент занимаюсь. На развороте листка размещался длинный материал о "вопиющем преступлении некоего Майкла В." Цитирую выборочно: "Стая молодых мордоворотов, увешанных флагами и непристойными транспарантами"; "угроза не только покою, но и жизни мирных жителей"; "на крики фашиствующих молодчиков"; "героизм простого полицейского Д."; "камень, пущенный не дрогнувшей рукой юнца В."; "скромной зарплаты героя Д. не хватает на лекарство от головной боли"; "недопустимо мягкий приговор окружного суда"; "без сомнения, тлетворное влияние семьи"; "до каких пор мы будем терпеть" и все в том же духе. Спригглз свое дело знал. Папина премия самым грустным образом растворялась в воздухе. Тут из пакета выпала записка. Не от Спригглза, как я подумала, а от дяди Алекса. "Кристи, еще не все потеряно. Майклом я займусь сам, а ты следи за своими. Прими меры, чтобы Спригглз больше ничего на вас не откопал." Я вздохнула и направилась в родительскую спальню принимать меры. - Крис!!! - восторженно заорал папа при моем появлении. На эту секунду мама еще спала, но в следующую она уже взвилась, как на пружинах. Ее глаза и волосы сильно напоминали Медузу-горгону. Я предупредила поток маминых ругательств приветливым и лаконичным: - Сто тысяч. После чего ознакомила родителей с распорядком субботнего дня. Его психологические тесты рекомендовали провести согласно пункта б) отправиться на пикник (а) выбраться на природу и в) поехать за город почему-то не подходили). Папу эта идея очень вдохновила, и теперь мне оставалось только поддерживать огонь в очаге. То есть, проследить, чтобы в процессе чищения зубов отец не забыл о ней напрочь. С мамой было сложнее. С ее помощью, непрестанно повторяя волшебные слова, я составила список из Дэна, Джорджа, Густава, Энрике, Джона, Скотта, Ма-Бганги и Уильяма, для которого мама умерла, но, которому, тем не менее, обязана была позвонить, как и всем остальным. С каждым из перечисленных юношей мы, несмотря на бурные протесты мамы, обещали честно поделиться будущей премией. Естественно, только в том случае, если они будут правдоподобно объяснять всем любопытным, что с моей мамой их связывают сугубо косметические, стоматологические, лингвистические, юридические, ремонтные, коммерческие и - уже не помню, что я придумала для Ма-Бганги, - прочие деловые отношения. Поскольку наш домашний телефон почти наверняка прослушивался, я послала маму для переговоров на почтамт. Тем временем папа, конечно, и не думал укладывать для пикника мясо в рассол, как я ему поручила. Вместо этого он удобно разлегся перед телевизором. Я собралась было вырубить ящик без разговоров, но неожиданно заинтересовалась словами комментатора: - Студенты клянутся, что не уйдут из-под стен тюрьмы, пока не будет освобожден их незаконно арестованный товарищ, юный Майкл В. И на экране, да и в нашем окне было неплохо видно довольно солидную толпу серьезных мальчиков и девочек в белых повязках на головах и с транспарантами "Свободу герою!" Демонстранты вели себя тихо, не кричали и не бушевали, - словом, вызывали живую симпатию прохожих и журналистов. Из телерепортажа я узнала, что два месяца назад героический Майкл в одиночку пытался оказать сопротивление орде озверевших полицейских, напавших с дубинками на мирную студенческую демонстрацию. На допросе юный герой сказал только: "Я поступил так, как учил меня мой отец". Честное слово, я сама чуть не прослезилась - естественно, от благодарности дяде Алексу. А папа - тот по-настоящему утер слезу и проговорил: - Молодчина все-таки наш Майк, а? Он всегда меня слушался. Через полчаса мы с родителями встретили Майкла у стен тюрьмы, дали интервью многочисленной прессе - не было только "Мира скандалов", ха-ха! а потом все вместе поехали на пикник. Оказалось, что это довольно хорошая вещь, даже стало жалко, что мы ни разу в жизни не проводили так выходные. Конечно, предки и братец то и дело оказывались на грани склоки, но слова "сто тысяч" их удивительно быстро успокаивали. Папа с Майклом наловили рыбы, мы сварили уху и зажарили принесенные с собой шашлыки, мы до полуночи сидели у костра, а мама даже спела что-то очень душевное... ...Вернувшись в город после обеда в воскресенье, мы с первых же окраинных кварталов напоролись на крики мальчишек-продавцов газет: - Внеочередной выпуск "Мира скандалов"! Сенсация! Покупайте "Мир скандалов"! Черт побери! Похоже, этот листок вышел вдесятеро большим против обычного тиражом. Спригглз не мелочился. Всю первую страницу снова занимала фотография - разумеется, далеко не такая красивая, как в прошлый раз. Белобрысая девица из папиного рекламного отдела, вытаращив бессмысленные круглые глаза, прижимала к плоской груди такого же бессмысленно таращегося младенца. Интервью с этой барышней начиналось словами: "Босс обещал на мне жениться..." Мама отвернулась и презрительно поджала губы, Майкл пронзительно захохотал, а я тоскливо прокляла Спригглза и спросила: - Папа, это правда? Мой папа был сам праведный гнев. - Я? Конечно, нет! Я сразу говорил, что у меня семья. Диди же умненькая девочка, она все прекрасно понимала... Я ей снял квартиру в предместье, я ей зарплату вдвое увеличил, я... - Так это правда твой ребенок? И вот попробовал бы кто-нибудь так очаровательно и наивно пожать плечами, как мой папа! ...Я уже ни во что не верила, у меня наворачивались слезы и дрожали руки, когда я набирала номер дяди Алекса. - Это я, Кристина. Все пропало, да? На том конце провода послышался тяжелый вздох. - Это все выходные, Кристи. Иначе они бы уже присудили премию, да и дело с концом. Но не переживай, я уже разослал по всем газетам объявление о свадьбе. Завтра утром я на ней женюсь. - Что?! - Почитай внимательно то интервью. Диди ведь нигде не называет твоего отца по имени, она говорит "босс". Завтра она сделает большие глазки и заявит, что имела в виду меня. И что ей вообще стыдно за такие последствия нашей мимолетной ссоры. Кстати, вы все, конечно, приглашены на свадьбу. - Дядя Алекс... Он уловил слезы в моем голосе и сказал ободряюще: - Да не расстраивайся ты. Эта глупышка не так уж много запросила. ...В десять утра мы дружной толпой выходили из мэрии под марш Мендельсона. В одиннадцать папа получил по электронной почте поздравления со званием "Идеального семьянина", а с одиннадцати до двенадцати мы с ужасом ожидали выхода очередного внеочередного номера "Мира скандалов". Наконец, в полдень приехал представитель комитета, и весь город собрался на центральной площади посмотреть на торжественное вручение награды. - Вот Спригглз, - шепнул мне дядя Алекс. Это был маленький тщедушный человечек, поддерживаемый под локоть огромных размеров матроной и окруженный выводком из пяти-шести тщедушных ребятишек. За его спиной стояли несколько человек, подозрительно вооруженных диктофонами, фотокамерами и громкоговорителями. Не знаю, может, дядя Алекс после свадьбы и утратил бдительность - а я сразу поняла, что Спригглз все еще что-то замышляет. И действительно, как только представитель комитета взошел на трибуну и приготовил почетную грамоту, в толпе раздался крик: "Подождите!" Самое смешное, что голос был до боли знакомый. Народ расступился, и к нашему семейству пробрался взмыленный, растрепанный и вообще по жизни слегка придурковатый мой последний приятель Берт. Он бросился к моему отцу и, глотая воздух, словно рыба на берегу, прерывающимся голосом сообщил: - Мистер В., я хочу... я прошу... руки Вашей дочери... Кристины. Репортеры наставили диктофоны и фотоаппараты, а Спригглз противно ухмыльнулся. - Чтобы вы не подумали, что это из-за денег, - продолжал Берт, - просто мы... я и Кристина... уже давно... обстоятельства... она не может ждать... Мерзавец Спригглз точно знал, что я сейчас расхохочусь в лицо этому лопуху. Знал и только ждал моего смеха и моих слов, чтобы тут же сообщить на всю площадь о неизмеримой порочности дочери предполагаемого Идеального семьянина - понятное дело, недостойного этого титула. Спригглз просчитался. Со словами "ты пришел, любовь моя" я схватила Берта за руку, с силой дернула вниз, и мы бухнулись на колени прямо перед папиными ботинками. Папа, конечно, только глупо вытаращил глаза, но дядя Алекс уже пробрался ему за плечо и вовремя шепнул на ухо: "Благословляй". Честное слово, у моего любимого папы очень трогательно получилось пожелать нам счастья. А еще трогательнее прозвучали слова с трибуны о почетном звании и небольшой премии, которую Идеальный семьянин, естественно, обязан потратить на семью. Так что теперь наша семья ни в чем не знает недостатка. Наша семья - это мама, ее приятели Дэн, Джордж, Густав, Энрике, Джон, Скотт, Ма-Бганга и Уильям, мой брат Майкл, триста студентов из его колледжа, папина секретарша Диди, ее сын Бони и ее муж дядя Алекс. Да, и, конечно, мы с моим мужем Бертом. Все мы очень счастливы. Кстати, на следующий год "Идеального семьянина" таки дали мистеру Спригглзу. Подозреваю, что его счастливая семья еще больше. А вот в будущем году у меня родится ребенок, и я тут же пошлю на конкурс анкету Берта. Почему бы и нет, в конце концов?