— Как ты догадался? — спросила я устало.
— По твоему лицу. А ещё я чувствую его запах и запах его одеколона. У меня отличный нюх.
— Вот уж не знала, - сказала я, пытаясь улыбнуться.
На душе было тяжело и мрачно. Чувство вины разъедало меня изнутри.
— О чём вы говорили? Ты ведь не позволяла ему всяких вольностей? — его взгляд был грозным.
— Что-то ты слишком часто стал превращаться в человека, — сказала я вместо ответа угрюмо. — Лучше было, когда ты почти всё время был котом. Помолчи хоть немного.
— Да я полдня молчал, — сказал Нэкомури, превратился кота и лёг под стул, обиженно отвернув от меня свою мордочку.
— Боже, да ты ещё и линяешь! — безрадостно заметила я на узорчатом ковре, на полу, клочки и отдельные волосинки его шерсти.
— Вот решил шерсть поменять на чёрную, — пробурчал Нэкомури мысленно. — Всё равно коты к зиме линяют, а мне что — нельзя?
— Ага, а мне убирать за тобой! — сказала я, схватившись за метёлку, но потом передумала и пошла за пылесосом: метёлкой только пыль подниму и расчихаюсь. — И я говорила тебе уже: перестань лезть в мою голову! Не разговаривай со мной мысленно.
— Не удержался, — пробурчал Нэкомури и добавил с тревогой: — А ты что это задумала?
— Пропылесосить хочу твою шерсть, — сказала я невозмутимо.
— А предупредить нельзя было?! — в панике закричал внутри моей головы Нэкомури.
— Вот чёрт, ты даже мысленно орёшь, как драный кот! — потёрла виски я. — Если ты так боишься, превратись в человека.
— Но ты же сама велела мне превратиться в кота. Видишь ли, как человек, я тебе надоел.
— Прости, — поникла я и посмотрела ему в глаза. — Я не хотела тебя обидеть. Просто вы оба с Хоширо давите на меня.
Нэкомури уже был в человеческом облике и сидел на моей кровати, поджав ноги под себя. Пока я пылесосила, он внимательно следил за каждым моим движением. Когда я закончила, он спросил:
— Он говорил про меня гадости? Доказывал, что он лучше меня? Говорил, что не уступит мне?
— Ну, было что-то такое, — сказала я.
— Значит, он более серьёзный соперник, чем я думал, — сказал Нэкомури задумчиво. — И так просто от него не избавиться... Могу я пригласить тебя на свидание?
— На свидание? — растерялась я.
— Погулять со мной ещё раз.
— Ты хочешь позлить его ещё раз?
— Нет, я хочу, чтобы мы получше узнали друг друга, — сказал Нэкомури, и у меня не было причин ему не верить. — Мы можем сходить куда-нибудь...
— За мой счёт? — усмехнулась я, смягчившись.
— Извини, но пока я в таком положении, что мои возможности ограничены, — сказал он.
— Тебя невозможно не простить, кошачья морда, - вздохнула я.
— Фу, как грубо, — поморщился Нэкомури. — Аки, где твои манеры?
Нечасто он называет меня по имени. Это было неожиданно и звучало так приятно из его уст.
— А твои манеры? — не уступала я. — Они тоже далеки от совершенства. Весь этот мир далёк от совершенства.
— Поэтому ты убегаешь в свой — воображаемый? — сказал он, глядя на мои рисунки, прикреплённые к стене.
— Можно, я тебя нарисую? — вдруг попросила я.
— Но ты ведь меня уже рисовала.
— Так это, когда ты был котом. А я хочу нарисовать тебя таким, как сейчас.
— Не знаю, стоит ли идти на такой риск, — с сомнением сказал Нэкомури. — Вдруг твои рисунки попадут кому-то не в те руки? И что-то мне один их рисунков на стене меня всё-таки напоминает...
— Только напоминает. Обещаю, что буду хранить рисунки и в тайне ото всех.
— Тогда зачем же рисовать? — не понял Нэкомури.
— Для себя, — смущённо сказала я. — Это что-то вроде вдохновения. Я хочу изобразить тебя таким. Чтобы ты был, как живой. Красками я рисую не очень, так что лучше выберу карандаши. И цветные карандаши для разукрашивания. Но мне придётся сначала потренироваться. Я ведь не рисовала ни разу людей с натуры.
— Как именно ты хочешь меня нарисовать? — развалился на кровати Нэкомури. — Может, так?
Он расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Кстати, откуда он взял рубашку?