— То есть Анджело — волк-оборотень? Типа и человек, и волк, так, что ли?
— Потише ты! Здесь все о них знают, но молчат, особенно после нападений. Хоть кто-то проболтается — и прощай туристы вместе с туристическим сезоном вообще, — яростно прошептал Джона.
— Видимо, знают все, кроме меня.
— Натан, прости. Мне нужно идти. — Он выглядел напуганным до безумия, поскорее уматывая за дверь. Анджело наблюдал за его побегом с той же мрачной мордой.
Ну вот, опять я в одиночестве. Казалось, что Анджело достаточно одним глазом посмотреть на потенциального ухажера, и того как отворачивало.
Я неторопливо допил кофе. На улице начал моросить дождь, но Анджело не сходил с места, ждал меня.
Наконец я вышел и решил высказаться:
— Что с тобой не так? Ты заклятием каким-то отпугиваешь от меня всех парней?
«Улица — не место для подобного разговора», — выдал он и побежал прочь с видом победителя.
— А что будет, если я сейчас пойду поговорить с Джетом? Его тоже спугнешь? — крикнул ему в след. Анджело не ответил.
Я чувствовал, что мои вопли привлекли ненужное внимание. Всем вопросам к проклятой псине придется подождать.
Вернувшись в «Коричное яблоко», я побродил по залу, поправил композиции из шелковых цветов, проверил наличие товаров на полках. Ни на чем, кроме слов Джоны, сосредоточиться не получалось. Если его рассказ правдивый, то кто-то из местных притворился собакой и проник в мой дом. Жуть. Этот человек видел, как я лобок брил, вашу ж мать! Сейчас ничем не описать мой ужас.
И все-таки… сам факт наличия оборотней в городе меня не удивил. Я всегда верил в фей, снежного человека и даже лох-несское чудовище. Оборотни не казались такими уж странными, хотя родители ни разу о них не упоминали.
Призрачная дверь в глубине моего сознания щелкнула и распахнулась. Было что-то в тихом перешептывании мамы с папой, но разобрать слов я не мог.
Это ощущение не отпускало весь день. Тем же вечером я запер все двери и окна, решив, что Анджело — кем бы он, блять, ни был, — в мой дом больше не попадет.
В процессе мучительного выбора — плеснуть ли еще бокал красного — мое внимание привлек шум с улицы. Я выглянул в окно темной спальни, но так, чтобы меня не заметили. Хотя вряд ли те двое заметили бы что-то вокруг. Ужасно злющий отец Джета, судя по звукам, разносил его в пух и прах.
— Если действительно хочешь, делай по-нормальному! Я не растил сына проклятым трусом!
Резковато прозвучало. Джет просто молча выслушивал: весь напряженный, кулаки сжаты по бокам. Они с отцом стояли вплотную, и я видел, что Джет едва сдерживается. На моей памяти такого никогда не случалось.
А потом появилась женщина с длинными седыми волосами. Спокойно положила руки обоим мужчинам на грудь и мягко оттолкнула друг от друга.
— Не время и не место для этого, — услышал я ее слова. — Пойдем в лес и там разберемся.
Кем бы та дама ни была, силой обладала немалой. Джет с отцом смиренно последовали за ней в мастерскую, дверь которой сразу захлопнулась.
Интересненько.
9
Утром понедельника прозвенел колокольчик над дверью. Я поднял взгляд и заметил седоволосую женщину, которая пару дней назад предотвратила назревающую драку. Очевидно, это мать Джета. У нее были те же острые черты лица и золотистые глаза.
Пышную фигуру подчеркивали поношенные серые джинсы, белоснежная рубашка и черная байкерская куртка, оттенявшая длинные прямые волосы. Эта женщина явно могла уложить меня одним ударом татуированного кулака, но мягкость в ее голосе никак не выходила из моей головы. Эффектная дамочка, с которой шутки плохи.
Она внимательно осмотрела меня с головы до ног. В ответ я одарил ее, как надеялся, дружелюбной, ненавязчивой улыбкой.
— Что-нибудь подсказать или пока присмотритесь?
— Присмотрюсь. — Женщина отвернулась и побрела вдоль зала. Я включил Нину Симон, чтобы избавиться от оглушающей тишины, и занялся рабочими делами. Было ощущение, что мать Джета меня оценивала больше ассортимента магазина.
— У вас тут много красивых вещей, — сказала она, а я дернулся от неожиданности. Теперь женщина возвышалась над прилавком.
— Некоторые товары местные, некоторые импортные. А тот плед я связал сам.
— Правда? — Она посмотрела в указанную сторону. — Очень красивый.
— Спасибо.
Женщина собиралась потрогать, но в последнюю секунду одернула руку.
— Не бойтесь. Трогать можно.
Она осторожно погладила плед ладонью.
— Невероятно мягкий.
— Некоторым ниткам уже много лет. Они из коллекции моей матери.
Женщина продолжала поглаживать ткань.
— Столько труда. Но мне подобное иметь нельзя. Мои мужчины не знают, как обращаться с такими вещами, разбрасывают свои мотоциклы, ботинки и прочее барахло по всему дому. — Ее голос звучал удивительно нежно, но в то же время с ноткой разочарования. А я вспомнил образ из далекого детства.
— У моей мамы было персональное убежище. Она оформила одну из свободных комнат и никогда не позволяла туда входить. Говорила, что это ее личное пространство. Где можно просто посидеть и расслабиться. Помню, как однажды пробрался внутрь и был поражен необыкновенными вещичками, которыми мама всё украсила. Я как будто в розовый сад попал. Наверное, именно тогда зародилась моя любовь к декорированию интерьера.
— Потрясающая идея. — Женщина прямо-таки расцвела. — Я Грейс. А ты Натан, да?
— Верно. У вас красивое имя.
— Я долгое время его терпеть не могла. А сейчас, думаю, просто повзрослела. — Она посмотрела на себя сверху вниз. — Ну, еще не окончательно.
Грейс мне определенно нравилась, и даже очень.
— Я бы с удовольствием поглазела подольше, но из мастерской удалось вырваться всего на минутку. Все решат, что я свихнулась, если вернусь с пледом. Особенно стоимостью в пятьсот баксов.
— Совсем не обязательно что-то покупать. Приходите, когда вам захочется. Мой магазин может стать вам убежищем, пока не обзаведетесь собственным. А для начала у меня есть это. — Боги интуиции вовремя подсказали мне, что под прилавком лежало несколько свечей фирмы «Тру Грейс». Я выбрал парочку.