Куда мы вообще несемся и какого черта у меня ощущение, будто я разговариваю с этим существом? В ушах засвистел ветер, когда зверь ускорился. Теперь мы мчались в лес к неопределенному будущему. Я открыл глаза и застонал от вида мелькающей внизу земли. Тут же всё содержимое желудка попросилось наружу.
«Терпеть не могу американские горки», — только и успел подумать я перед тем, как отключиться.
Неизвестно сколько времени спустя я ощутил что-то влажное и теплое на лице, зализывающее мои раны, смывающее кровь, рвоту и грязь. Я чувствовал заботу и безопасность. Если так выглядит смерть, то очень даже ничего.
Боль иголками пронзила мое лицо. Нос опять запульсировал, и я поднял руки, решительно настроенный оттолкнуть… что бы там ни пыталось меня вылизать.
— Ай! Ой, боже, отстань!
«Хватит ныть. Через минуту будет легче».
Одно размашистое, медленное движение языком — и боль испарилась так же быстро, как возникла.
«Видишь? Нужно было просто мне довериться».
Я осторожно прикоснулся к поврежденному носу. К счастью, он остался на месте, такой же крупный и выдающийся, как раньше, и совершенно не болел.
«Как такое возможно?» — размышлял я, засыпая под успокаивающее глубокое и ровное дыхание рядом.
2
Я открыл глаза. Вокруг темно и тепло, как в утробе, пахнет дымом. Я лежал на мягкой пушистой шкуре, а моя одежда неизвестным образом испарилась.
Резко подскочив, я быстро осмотрелся. Как, ради всего святого, меня занесло в такое странное место?
В какую-то комнату. С низкими потолками, густой тенью от яркого пламени в дровяной печи. Я снова закрыл и открыл глаза. Это точно не моя квартира. Но как так вышло? Всё случившееся со мной было какой-то бессмыслицей.
В тени что-то зашевелилось, а затем крупная черная собака шагнула вперед с джинсами и футболкой в пасти. Бросив вещи к моим ногам, она лизнула большой палец и словно покачала головой, свесив язык и счастливо скаля мохнатую морду.
— Привет. Какая ты красавица, а? — Я осторожно протянул руку, и, тщательно обнюхав, животное нежно лизнуло пальцы. Собака казалось вполне дружелюбной, хвост неторопливо раскачивался. — Ох, и совсем не страшная, — сказал я, когда она положила лапу мне на колени и придвинулась к лицу. Великолепный зверь: длинная шерсть насыщенного черного цвета контрастировала с необычными голубыми, как настоящие сапфиры, глазами. Я на автомате сделал то, что сделал бы любой нормальный человек при встрече с огромной ласковой собакой — потянулся погладить ее по голове.
«Я бы не советовал. Похлопывание по голове демонстрирует, что главный здесь ты, а, к твоему сведению, это не так».
Я замер и огляделся по сторонам. Голос был мужским, глубоким и спокойным, но откуда исходил — непонятно.
— Здрасте? Кто здесь?
«Глаза разуй, дурья башка».
Невозможно, конечно, но казалось, что со мной разговаривала собака. Я уставился на нее, явно поймав глюки.
«Такой взгляд тоже форма агрессии, но я его проигнорирую, потому что ты, очевидно, в шоке от моих попыток общаться. Хотел оставаться вежливым, но, видит бог, с тобой надо еще постараться».
Так, значит, у меня сотрясение и теперь я слышу голоса. Именно поэтому всё общение с собакой мне просто кажется. Нет никакого другого объяснения, разве что у кого-то очень больное чувство юмора.
— Видимо, сильно головой приложился, — пробормотал я вслух.
«Головой ты не ударялся. Только нос сломал».
— Очень смешно, — сказал я громче. — Может, уже выйдешь и покажешь, кто ты?
«Алло? Я прямо перед тобой».
Собака сверлила меня внимательным взглядом, но я же не дурак, ее губы точно не шевелились.
«Такое бывает только в мультиках. Ты чего, дружок».
— Это невозможно. Собаки говорить не умеют. — Своим же голосом я старался себя успокоить, но получалось скверно.
«Хватит кричать. Попробуй мысленно. А то у меня голова от тебя разболелась».
Я дико заозирался в поисках источника голоса.
— Это шутка какая-то, да? Давай ты покажешься, и мы пообщаемся нормально?
А потом собака сделала нечто невообразимое. Она закатила глаза.
«Не она, а он. ОН, придурок. Даже самому тупому понятно, что я не сука. Почему мне досталась такая безмозглая пара?»
Нет. Мне показалось. Я тупо уставился на собаку. Она пялилась в ответ. Я начал отползать от нее. То есть от него.
— Это ты со мной говоришь?
«Ты что, «Таксиста» пересмотрел? Естественно, с тобой. Наконец хоть какое-то достижение. И я волк, идиот. В-о-л-к, не собака. Собаки — глупые создания, порабощенные человеком, и, чтоб ты знал, я никому не прислуживаю. Даже тебе, малыш».
Всё ясно. Переживания от встречи с медведем повредили мой мозг. На самом деле я сейчас в психушке, в окружении мягких стен, бормочу о том, что на меня напал дикий зверь и унес к себе в нору, чтобы заболтать до смерти.
Я глубоко вдохнул. Дым от костра, широкая кровать, устеленная шкурами, тени, мерцающие в мягком свечении, — всё это реально, а не моя выдумка. И сейчас я разговаривал с недовольным, насмотревшимся классики, волком. Да еще каким. Если бы я был волком, он бы мне понравился. Волки бывают геями?
«Конечно, бывают».
— Не надо, — предостерег я, — вообще-то, это мои личные мысли. Тебе нельзя в них лезть, пока не разрешу.
«Это работает иначе. Я твоя пара, поэтому могу читать твои мысли, а ты — мои. Наша связь нерушима».
Я моргнул.
— Не понял.
Волк переступил с одной лапы на другую.
«Долго объяснять».
Я пытался переварить то, что он сказал. Его пара? Когда это случилось? Меня изнасиловали в бессознательном состоянии или что?
«Я тебя не насиловал. Пока ничего не было. И не будет без твоего согласия. Некоторые альфы демонстрируют свое право на партнера вне зависимости от его мнения. Я так не поступлю. О своей половинке буду заботиться».