Я не поклонник солнца, никогда не любил жару, а море прям-таки пугало, особенно в сезон ураганов. По какой-то необъяснимой причине меня тянуло на север, к горам и лесу, снегу и суровой, дикой природе.
Раз в год родители уезжали, а меня оставляли с друзьями в Орландо. Несмотря на показное удовольствие и острые ощущения от тематических парков развлечений, с возрастом я стал умолять маму с папой взять меня с собой и возмущался каждому отказу.
В итоге учеба в колледже, а потом и работа потребовали переезда в Мэдисон, Нью-Джерси, где я управлял дизайнерским филиалом одной из крупных компаний страны. Хороший опыт, но, безусловно, душераздирающий, когда понимаешь, что возишься с одними и теми же заказами. А личная жизнь… переменчивая, мягко говоря.
Первый мой приезд на родину родителей, чтобы развеять их прах над хребтом Смоки-Маунтин, оказался весьма странным опытом. Столько незнакомцев хорошо знали и любили их, а я все равно оставался аутсайдером. Загорелый, с практически белыми, выгоревшими волосами, я чувствовал все взгляды на себе и тонул в чужом сочувствии. С нетерпением ждал момента, когда смогу сбежать.
Но всё же… Казалось, что мое место здесь. Сначала я списал это на горе, но подсознательно понимал, что оно вообще ни при чем.
В утро перед отъездом я решил прогуляться по главной улице. Всё время избегал этого, не желая позволять маленькому городу очаровать меня так же, как его окрестностям.
И, конечно, именно тогда я заметил «Коричное яблоко» — убогий сувенирный магазинчик с самодельными подарками и стойким ароматом свечей с корицей. В тот же момент мое воображение разыгралось на полную: словно наяву, я увидел, как можно улучшить это место.
Оно принадлежало престарелой, замученной жизнью паре, мечтавшей вернуться в родной дом в Батон-Руже, а не снова застрять на зиму в Нью-Гэмпшире.
Через десять минут я уже знал, что у них осталось три года аренды и что они искали человека, который мог бы их заменить, так как здоровье мужа оставляло желать лучшего.
К тому времени никаких перспектив в Нью-Джерси не предвиделось, и я умирал от скуки. Мне вполне хватало опыта и квалификации, чтобы распознать единственную возможность, которую я ждал.
И через неделю моя судьба была решена.
***
Я всегда испытывал особый восторг, проходя по выставочному залу и поправляя подушки или пресс-папье на множестве разнообразных столиков.
Осень была в самом разгаре, поэтому в августе я сменил цветовую схему на оранжевую с охрой и вкраплениями рубинового, украсил диваны уютными одеялами и усеял всё вокруг шелковыми кленовыми листьями. Конечно, менять декор перед рождественскими праздниками будет таким себе удовольствием, но покупателям и мне нравилось.
Обычно я держал наготове чайник с теплым яблочным пуншем и тарелку домашних печенюшек с корицей, чтобы задержать посетителей еще ненадолго, — каждый раз срабатывало. Местные жители тоже забегали скоротать время.
К середине дня получилось выбросить из головы все мысли о моих лесных приключениях. В этом мне не было равных после смерти родителей. Не сказать, что я жил в отрицании, просто пришлось научиться нормально существовать и двигаться дальше. Только в одиночестве, когда никто не мог мне помешать, я терял самообладание и, не в силах остановить слезы, часами рыдал на диване или спал с не самыми порядочными мужчинами. Мне нужно было выплескивать стресс, но никогда не представлялось подходящей возможности.
Хотя нет, в автомастерской напротив одна очень даже подходящая сейчас сидела на корточках перед «Кадиллаком» и внимательно рассматривала колеса.
Джет работал там менеджером и механиком. Высокий, мускулистый, на правом плече татуировка волка, на левом — черная пантера. Длинные, темные волосы, идеально прямые, обычно собранные в хвост кожаным шнурком у основания стройной шеи. Джет никогда не улыбался, да и разговаривал не очень-то много, если честно. А если совсем уж откровенно, в лесу деревья росли поэмоциональнее него.
Но сказать, что он мне просто нравится — настоящее преуменьшение. Этот парень занимал все мои мысли, хотя с самого переезда сюда мы обменялись всего парой коротких кивков. Раз уж Джет не из болтливых, мне оставалось довольствоваться лишь видом широкой спины, когда он склонялся над капотом очередной машины. В последнее время я видел его чаще из-за приближающейся зимы и клиентов, которые решили к ней подготовиться. Наверное, мне тоже не помешало бы, но мой старенький универсал и так был на пределе.
Я почувствовал, как шевельнулось в штанах, когда Джет поднялся, почесал шею и хрустнул позвонками. «Вот бы сделать ему массаж», — подумал я.
Нет. Не круто посреди дня сверкать стояком. Я отвернулся, но тут в мою светлую голову пришла блестящая идея.
«Форд» ведь застрял в начале тропы. Теперь у меня, по крайней мере, есть веская причина подойти к Джету. Я улыбнулся своему гениальному плану и победно вскинул кулак. Возможно, получится узнать друг друга поближе. Наконец-то!
Но потом улыбка сползла с моего лица. Придется прорваться через кучку бородатых шутников, которые тюнинговали мотоциклы с другой стороны мастерской. Страшные амбалы смотрели на меня как на закуску.
Отец Джета внушал ужас больше всех — здоровый, свирепый на вид ублюдок с татуированными руками, грудью и спиной. Скорее всего, в прошлом военный, который явно не обрадуется, что к его сыну криво подкатывает немолодой тощий твинк из магазина аромасвечей.
А я всегда ищу приключений на свою задницу. Кто сказал, что путь к любви должен быть гладким?
Я заглянул в зеркало на случай, если мои волосы встали как петушиный гребень, повесил на дверь табличку «Перерыв пять минут» и направился к мастерской Джета.
Три волосатые рожи сразу же затолкали друг друга локтями и поднялись, принимая агрессивные позы. Кое-кто даже пошло присвистнул. Другой послал воздушный поцелуй.
«Угомонитесь, уроды», — подумал я с рычанием крутого парня, а в реальности тихо пропищал:
— Прошу прошения. Мне нужно пройти. — Эти байкеры пугали меня до смерти.