Эппи ясно ощутила и увидела картинки, как когда – то этот мужчина ей, той, признавался в любви. Ею даже ощутились его губы, нос, ползающий в глупой страсти по щеке.
Он целовал ее теперь одеревенелые пальцы, - воображала она, - прощупывая их до косточки, любуясь ими сызнова. Это было очень горячее чувство. Тогда ... в прошлой жизни.
Но так ясно Эппи было это сейчас.
Еще она поняла, что с этим человеком, не доиграв отношения, они должны были бы встретиться в этой, уже настоящей ее жизни.
"Эх, если бы пережить хоть разок… Подрасти бы… Но для этого нужно вернуться. А стоит ли парень моего возвращения?"
Она потеряла из виду старающихся врачей.
Что в той больнице жить осталось? О чем говорить?
"И я уже мертва".
И все же Эппи приблизилась, ради интереса, и глядела в его большие карие глаза. Она не знала – могла бы любить его? Слишком большая голова, как на ее вкус, и губы чудно выгнуты. И все же это не на помидоре тренироваться.
Ей хотелось прикоснуться к этим губам хотя бы пальцем.
И любила ли она вообще? Что подумает незнакомый парень, понравившийся ей, например, если узнает, что она никогда как положено не любила. Что такое любовь?
Будучи той умершей женщиной, то есть Эппи в прошлом, женихом, или кем еще этого молодого человека назвать… Что было между ними? Глубоко ли задето сердце? Она не знала, не знала, не знала, не могла понять, прочувствовать.
«Может быть, - думалось ей так, на всякий случай, - весь нуль от того, что эта умершая прожила всякую минуту до конца, всякую секунду. И теперь невозможно ничего понять. Тайна.
«Нет, так нельзя умирать. Обязательно нужно оставить живой момент после Смерти. Внести в нее, втащить силой секунду жизни, чтобы чувствовал хоть что-нибудь ТОТ, кто перехватит жизнь дальше. Пусть это будет не приятно, больно. Но всего лишь разок потерпеть! Не оставляя на потом ничего».
И тогда бы Эппи, если бы было так, догадывалась о своем будущем. И стоит ли возвращаться ради этого чудогубого парня?
Парень, тем временем, почти успокоился, и стоял уже не таким напряженным, подавленным, свободно спустив руки книзу, цепляясь одним пальцем руки за другой – другой.
«Что ваша любовь значила? Кто разберет? Пустота… Как о ней знать другим? И надо ли? Может так положено. Тайна. Даже тем, кто кровь в кровь пойдет за ними? Неужели это чувство жизнерадостности, любви - сугубо физиологическое и должно умереть вместе с телом? Что приставлено индивидуально, то с лишением тела, уходит в почву».
Эппи старалась прочувствовать живого парня. Через него она вдруг начала читать, как эти люди клялись друг другу, влюбленные. Как однажды обмолвились, чтобы встретиться в следующей жизни. Мало ли кто такое обещал?
И она, усопшая, будучи безвылазно больной, пообещала, что на сей случай – даст знак.
Парень шагнул назад, отступая, осознавая, что все кончено, что дело дальнейшее – не рук человеческих, ни души, не земного. Дело Бога. И теперь все слова, клятвы испарялись, таяли, таяли. И если смотреть действительности в лицо…
«Эта женщина, - думал парень, - прах».
Он решил еще немного постоять, в силу уважения покойницы, чтобы обличить ее нынешний вид в своей памяти. Последний раз вглядеться в лицо умершей, чтобы с нынешних черт ее что-то затащить в воспоминание, когда она была еще жива, улыбалась. Сравнить, возможно, варианты – до и после.
«Прах! - Думал парень. – Как горько мы обманывали друг друга, обещали…»
Ему еще предстояло пережить стресс потерянного человека, и он был готов к заключительному акту.
Как странно существует человек, - в одной ипостаси.
А он .. Ему нужно было думать, строить планы о дальнейшем местопребывании в этой жизни. Ведь он был еще молодым. Искать пару… Но она…
- Мы друг другу в горе наобещали столько ...слишком много! - Проговорил шепотом парень.
Эппи замерла. Она не видела в его глазах слез, но она видела искреннюю скорбь…
Брови парня изогнулись в неподдельном страдании. Взгляд обострился и овлажнел.