Ева? Ева, как я уже заметил, - как была Евой, так и осталась.
Почему, думаете, анекдот по поводу вечного валяния мужчины на диване? Потому, что он до сих пор в шоке.
Гавриш думал, что, пожалуй, окна слишком малы для случая, если затеется драка. Не выскользнуть.
- Объединения мужчин, - продолжал бомж, тем временем, - объединения женщин внешне выглядят так. Первые - несмело толкутся кучкой, вторые – сговорившись, время, от времени собираясь – хохочут над первыми.
Мужской разговор – деловитость. Женская беседа – изворотливость.
Мужчина может и должен во всем соблюдать такт и расстановку, как бы не резалось в нем это с собственным характером. Он обязан нащупать ТОТ шаг, которым далеко пошел Бог. Он обязан ежесекундно, ежесуточно бдить!
А вы еще и писатель! – Калабишка снисходительно уставился на главного героя. Гавриш серо, кратко приподнял уголки губ, к улыбке.
- Я могу вам в десятку ответить, - продолжал бомж, – толковой или бестолковой женщины у вас нет. Это заметно. Вы такой же, как я. Особенность в том, что вы угождаете им романами, а с другой стороны, вы все же пугаете их– некими неясными, чудными представлениями, воображением.
Дамы, в большинстве своем, не любят этакие зигзаги. Отказываются работать с подобным материалом. У меня - так же нет ни толковой, ни бестолковой… Но мой случай, как понимаете, более серьезен, - обременителен.
Есть, все же, существует феномен, в среде дам. Прореха сия - ведьмы ведьм. Раз уж я начал эту тему, извольте, скажу.
Итак: «ведьмы ведьм».
Гавриш дальше слышал, как в тумане.
- Женщины не любят предсказательниц, ведуней, и это при том, что каждая ею является. Но открытая по-иному - не всякая. Открытая ведмачка, другими словами - обычная женщина способная погадать, предсказать есть шанс, находка для мужика. А если еще таковая под рукой, так вообще – браво! Она, предсказательница, к своему женскому позору, порой не зная, что творит – постоянно вытягивает благоверного из ТОЙ провальной ямы.
Она штопает, залечивает раны ежесуточно, лечит травму, поломки мужской психики, оставшиеся еще с того времени.
За каждым успешным мужчиной, говорят, стоит умная женщина. Так это и есть она – ведьма ведьм.
Калабишка улыбался. Очередная глава рассуждений прокатила.
- Ведьмы ведьм отсылаются постоянно к провалам и зафиксированной ахиллесовой пяте своего благоверного, и подтягивают на большой, уверенный шаг.
Он - невозможный дурак, если обменяет ее на вариант обычной, бытовой ведьмы.
Мужчина только с сильным характером, наткнувшись с первого раза не на то, то есть - на обычную, займется искать другую – ведьму ведьм. Пусть на это потратится определенная масса времени, сил…
Но вернусь к литературе…
Гавриш в это время, занялся думать о том, что определенно нет ни единых шансов даже начать роман, не то, что выполнить план по знакам.
«Пусть бы еще живым остаться…»
- Романы в большинстве, 90%, читают кто? Женщины. И, следовательно, чтобы быть преуспевающим вестником в этой сфере нужно, что? Удовлетворять этому подавляющему большинству, так? Потому вы и подобные вам, берутся за муть разную вроде описаний отношений, любви один к другому и в том же месте - рождение третьего - любовника. Это, скажу вам, все в угоду второго сорта.
И последнее, что хочу вам предоставить: подлинный писатель должен успокоиться прежде, чем браться за работу. Отмежеваться, уловить состояние мира, понять ТО отчужденное человеком от человеческого, которое произошло очень давно. Бесконечно давно. Вернуть его назад в природу, к стихии Бога – вот задача.
В это время он станет, как никогда, чужд обществу, и общество чуждо ему, которое все устраивает и так. Названному писателю придется гореть в себе самом, невыразимых муках, месяцами, годами. И лишь единицы смогут понять и принять этакого временного изгоя, лишь единицы принесут ему часть своего обеда, бросят пару монет. И он будет скрыто, счастлив такому пониманию и воодушевленно двигаться дальше в решениях… Я – был сломан в самом начале… - Закончил Калабишка.
Глава 13
Ночью Эппи приснилась огромная, лохматая собака. Ирландский волкодав. Голова длинная, со слабовыпуклыми лобными костями, едва заметной ложбинкой между глазами… Эппи не могла и с места сдвинуться. Стояла, смотрела. Сквозь проволочные волосы на глазах псины, она не могла разобрать, - смотрит ли она в ответ? Та перебрала лапами, махнула гривой, будто в приветствие и легла. Черный подшерсток на ее пшеничном теле в некоторых местах оголился, и она замерла.