На глаза попадались люди, озабоченные своими утренними делами. Им не было никакого дела до девочек. Девочкам – до них. Вот только внутри Эппи все что-то считало, считало, пытало, запоминало: лица людей, их шаг, степень расторопности в лицах. Они, как всегда автоматически запоминались.
- А это что там? – Машка остановилась и указала в угол школьного двора.
Там была драка. Почти рядом с парадным входом. Вот, еще никто не заметил! Сейчас учителя сбегутся!
- Пойдем. Нам чего бояться. – Эппи потащила Машку за руку.
- Это Нечаев бьется, дурак. Ничто его не может успокоить.
- Кто такой Нечаев?
- Юрка – хулиган.
- Мама у него добрейшая… А он… Наверное в отца пошел.
- А отец?
- Погиб на войне.
- Ах, вот как…
Они, чуть сбавив шаг, прошли метрах в десяти от борьбы, которая взамест кулачного боя перешла в оттягивание шей драчунов – кто открутит кому получше. Эппи видела, как Нечаевская взлахмоченная голова с горящими красными ушами торчала из-под мышки оппонента, удачно прихватившего того.
- Ну! Идем! – крикнула Машка с крыльца. Эппи что-то задержало. Неизвестно что. За мальчиками тоже нужно было вести событийный дневник утреннего отчета?
- Идем же! – Крикнула Машка в последний раз, психуя и уже отворачиваясь от подруги, но ее остановило в лице Эппи - изумление.
Юрка Нечаев к тому времени выпал из жесткого кольца хватки врага и так же глядел на девочку.
Это были глаза того ирландца. Эппи не могла поверить. Она никогда она не обращалась вниманием, не была знакома с этим разбойником Нечаевым. Она вообще видела его впервые. И глаза его, выходило, приснились ей раньше, чем она познакомилась с ним, пусть на расстоянии…
Из парада выскочили учителя и бросились к драчунам, отнюдь не оставившим схватку. Нечаев лишь отвлекся на красивую девчонку. Губы потянула улыбка, а подбитая щека подернулась. Соперник воспользовался задержкой противника и дал со всей последней мощи тому в висок. Нечаев пошатнулся, замкнул глаза и свалился на бок.
- Идем же! – Тащила за руку Машка подругу. – Нам еще достанется! Видишь, сколько народу понабежало! Идем!
Машке удалось затащить Эппи в фойе и отвести к огромному окну, прижать ее там и растрясти.
- Ты последнее время то ли переучилась… Что с тобой?
- Ничего-ничего. Хоть бы он выжил… - Эппи глядела куда-то в сторону.
- Кто? Юрик? – Рассмеялась Машка. – Да он всех переживет. Тот такой… Дурак!
- Почему ты так говоришь?
- А ты и сама узнаешь.
- Я-то при чем? Я так…
- Он на тебя глаз положил. Юрик…
- Что?
- Вот то.
В мозгу Эппи решалось, тарахтело: в какую кучку отправить Нечаева? Этого неблагонадежного? Очевидно, в третью?
«Ах, Машка, что ты говоришь? Кто на кого что положил?»
Но картинка того феерического мира вдруг восстановилась перед глазами, разорвалась и оттуда ирландец – собака, с радостью ворвалась в настоящую жизнь, весело гавкая, бросаясь к Эппи в объятия...
Ее отшатнуло. Машка не успела, и отреагировать, как та уже сидела на полу.
- Да что с тобой, дорогая! – Машка тянула Эппи подняться, а сама оглядывалась вокруг. Многие ли видели?
Эппи отряхнулась не без помощи подруги, которая хлестко в наказание, по-родительски, пару раз сильно ударила ей по заду.
Звенел звонок. Кто не успел, заскакивал в классы. Чтобы оттуда наблюдать, как одного из драчунов мальчишек крепко держат за руку, а второго, Юрку Нечаева, пришедшего в себя, тащат на руках куда-то в сторонку, к лавочке.
Глава 14
Писатель не мог долго удерживаться на дрожащих, шагающих по сантиметру его беспокойства глаз бомжа. Гавриш отвел внимание в сторону, за плечо Калабишки, где шумело, раскрасневшееся море в зареве повисшего над ним багряного солнца, растапливающего начинающие сверкать в мертвой чешуе корки льда.