Я видела, как чуть приподнялась его рука.
- Ты рисуешь кровожадные сцены в уме, не так ли? Думаю, тебе есть о чем поговорить и что вспомнить.
Мужчина встал со стула, я попыталась вжаться в пол, мечтая превратиться в булавочную головку. Только бы не завизжать! Сжав кулаки и мелко трясясь всем телом, я зажмурилась так, что сине-коричневые колбочки защелкали в темноте моего мозга. Звон в ушах от напряжения усилился и выплеснулся в пустоту.
Когда, устав трястись, я открыла глаза - в комнате уже никого не было.
Слезы хлынули горячим потоком, нос стал горячим и мягким. Я плакала навзрыд, терла ладонями щеки, подвывала и всхлипывала. Жалела себя. Скорчившись в позе эмбриона на холодном полу, я крутилась волчком, ощущала боль в теле и хотела жить. Когда слезы иссякли, я неловко поднялась на ноги и поняла, что при падении потеряла туфли: под ступнями шуршал холодом целлофан.
Я огляделась. Странная комната. В ней не было привычных углов и стен. Эдакое искривленное пространство лабиринта с выпукло-вогнутым потолком, напоминающим лист смятой бумаги. Вот стул. На нем сидел мужчина с седыми висками. Откуда шел приглушенный свет, мне так и не удалось разглядеть. Казалось, он сочился сквозь темные стены, грязно бурые, словно вымазанные в засохшей крови...
Меня передернуло. Я вытолкала из сознания мысль, что, возможно, это и есть кровь жертв, которые легкомысленно попадали в ловушку. Замирая от страха, чуть прикоснулась пальцами к первому завитку стены. Шершавая. Словно замок из песка...
Узкий луч вспыхивает острым кошачьим зрачком, втягивается в стену, образуя отверстие. На ватных ногах подхожу к нему и пытаюсь сквозь небольшую дырочку рассмотреть, что там, за этой стеной. Лишь только моя щека прикасается к шершавому материалу, как края отверстия расходятся пустотой, которая поглощает меня без остатка, и я вновь проваливаюсь во мрак...
Что-то мерзко шевелится в самом углу. Колышется, чуть переливается лиловым, противно чмокает, хлюпает, дышит. Это нечто покрывается наростами, начинает расти, огромные бородавки влажно чавкают, наливаются кровью. Неожиданно появляются щупальца и тянутся ко мне. Сейчас эта масса навалится на меня всем своим отвратительным телом и задушит! Смрад бьет в ноздри, тягучая слюна закупоривает горло, а желудок сжимается от спазмов. Я перебираю ногами, ощущая спиною неровность изогнутой стены лабиринта, пытаюсь завернуть за круглый угол и вижу новое отверстие. Скорее! Лишь бы уйти отсюда! Новая тьма принимает меня в свои бесстрастные объятия.
В соседней комнате слышится смех. Гремят бутылки и стаканы. Пьяные голоса нестройно выкрикивают, коверкая, слова какой-то песни. Магнитофон орет во всю мощь колонок, сотрясая басовыми звуками стены.
Девушка, сидящая на полу возле кровати, кажется, слишком много выпила. Или мало закусывала. Кто-то жарко дышит ей в шею. Руки и ноги у нее вялые, словно чужие. Но она пытается отмахиваться.
- Насть, ну что ты, ну Настя, что ты...
Мокрые губы прикасаются к груди девушки. Футболка безнадежно задрана, как смятый флаг полуповерженного судна.
- Отстань. Слышишь? - ее голос плавленым сырком растекается по стенам
- Да не выделывайся ты, Насть. Ты есть, я есть. Нам сейчас будет очень хорошо.
Она пробует встать, парень дергает ее за руку, и они падают. Он наваливается на нее всем телом. Девчонка извивается, пытается лягаться, бьет обидчика по спине.
- Оставь меня, ты, козел! - она пытается кричать, но его ладонь закрывает ей рот. Тогда она кусает его. Чертыхаясь, парень звереет.
- Ах ты, сука!
Насильник бьет ее ладонью по щеке, она царапает ему грудь, и тогда он, сев и зажав ее своими бедрами, стягивает одеяло с кровати...
Я кричу и колочу ладонями о невидимое стекло. Кричу так, что срываю голосовые связки, но ни звука не вырывается из моей глотки. Ладони немеют от боли. Я разбиваю руки в кровь, что бесформенными мазками размазывается по непробиваемому стеклу, которое нельзя увидеть.
Я начинаю задыхаться и сползать вниз, оставляя абстрактную картину в красно-бурых тонах:
Он сопит и рвет мои трусики.
Я мелкой рыбешкой бьюсь в сетях душного одеяла.
Мне нужен воздух.
Боль пополам рвет белый лист тела.
Между ног становится хлюпко и горячо.
Беспорядочные толчки сжирают последний кислород, выпивают воздух, выкачивают его из легких, вылизывают досуха, не оставляя ни капельки, ни грамма, ни атома...
Одеяло становится стальной кольчугой, которая тянет на дно быстрой реки, под лед...