— Эй, ты, — сказал он мне нелюбезно. — Что ты там вякал?
— Все бабы — шлюхи, — любезно повторил я.
Через час мы с бородачом стали лучшими друзьями, умудрившись даже не познакомиться. Я где-то потерял телефон и не мог вызвать такси, а попутки почему-то не останавливались. Странно. Маршрутки уже не ходили, да и не знал я, как и куда они, вообще, ездят. Бородач исчез — я и не заметил когда. До дома шёл минут сорок, не меньше. Окончательно замёрз, но так и не протрезвел, а продолжил пьянку в каком-то сомнительной баре, и, похоже, алкоголь там был не лучшего качества — меня подташнивало и качало из стороны в сторону.
Я почему-то забыл про лифт. Начисто. Шёл до самого шестого этажа пешком, и путь мой был подобен покорению Эвереста, по-моему, я даже падал по дороге. Ключ в замочную скважину вставляться никак не хотел. Из соседней квартиры протрубило чудовище. Меня осенило — я развернулся и пошёл к двери, обитой деревянными планками и изрядно расцарапанной снизу. Позвонил. Тишина… рев чудища… шаги.
— Кто там?
— Этта я, вашш ссасед. У васс ссооль есть?
Снова тишина. Затем скрежет ключа. Соседка была в смешном пушистом халате. Босиком. Волосы растрепаны. Я неожиданно подумал, что вот она — не шлюха. Может быть.
— Чего вам? — переспросила она.
— Ссооль.
Она прошла на кухню, вернулась с увесистой пачкой, сунула её мне в руки. Из глубины квартиры раздался плач, соседка устало вздохнула. Махнула рукой, чтобы я уходил, хлопнула дверью перед моим лицом. Не знаю зачем, но я придержал дверь, и она не захлопнулась. Открыл тихо — она не скрипнула. Шагнул внутрь, не отдавая себе отчёта в том, что делаю.
В комнате горел ночник. Девушка сидела ко мне спиной, на ее руках ребёнок — ножки крошечные в полосатых носочках торчат и кусочек светлой макушки. Я сделал ещё шаг. И увидел… она кормила грудью.
Меня это поразило настолько сильно, что я замер на месте. Для меня дети были чем-то абстрактным, непонятным и ненужным. Я о них и не думал. А сейчас подумал о том, что это прекрасно. Наверное, во всем виноват алкоголь, но соседка с младенцем на руках, сосущим грудь и прикрывающим её своей ладошкой, вдруг показалась сошедшей с иконы. Мадонна. Не такая, конечно, толстая, и гораздо симпатичнее. Но эта аура... Ребёнок вдруг открыл глаза и посмотрел через мамино плечо прямо на меня. Я смутился, понял, насколько моё внушение неуместно. Кивнул ребёнку, словно здороваясь — нелепость! — шагнул назад.
Открыл дверь в подъезд, и тут из темноты кухни на меня метнулось нечто огромное и разъяренное. Оно было тяжёлым, меховым и совершенно определённо обладало нешуточными когтями.
— Так вот ты какое, чудовище, — успел сказать я, прежде чем отшатнулся назад, споткнулся и полетел вниз, сокрушая все на своём пути. А потом мой затылок встретился с чем-то очень твердым, и на этом мои воспоминания оборвалась.
Глава 5. Лида
Раздался рев, на который я уже почти не реагировала, а следом грохот. Сонька, едва заснувшая на груди, снова распахнула глаза.
— Потерпи, — положила дочь в кроватку — теперь, когда она вертелась, на постели одну не оставляла.
Прошла в прихожую, из которой раздавалось рычание Сатаны. Щелкнула выключателем. По диагонали — прям идеально: ноги в одном углу комнаты, макушка в другом — лежал сосед. Признаков жизни не подавал, лежал себе спокойно среди россыпи соли. Сверху всякая ерунда со снесённой полки, куча курток и зонт. Сатана с упоением и рычанием грыз его ботинок. Хорошо, что не горло.
— Сатана, ты же не собака, — с укоризной произнесла я.
Оторвала его от ботинка, отнесла в ванную и заперла дверь. Сатана из-за двери заворчал обиженно — его стараний не оценили. А я стояла посреди прихожей и думала, как быть. Начала с малого — убрала с миллионера тряпки и зонтик, а то не солидно. А потом в первый раз обратилась к нему по имени.
— Герман! — позвала я. А затем и вовсе глупое: — Вы живы?
Герман не ответил. Я на всякой случай — а с таким котом случаи бывают всякими — проверила пульс. Бьётся ровно. Схватила его за ноги и поволокла в подъезд. Тяжёлый он был ужасно, словно набит золотыми слитками и санкционным хамоном. Его голова стукнулась о порожек, подпрыгнула, я ойкнула и извинилась. Он не соизволил ответить — и то хорошо. С некоторой долей неудобства проверила его карманы — нет ключей. Вернулась в свою прихожую, все перерыла — нет.
— Пить — здоровью вредить, — назидательно сказала я и вернулась к себе.
Собрала все, что уронил миллионер, смела соль. Удивительно, но мой ребёнок спал. Я тоже легла спать. Не спалось. Зачем то пощупала батарею — холодная. В комнате тепло, работает масляный радиатор. А в подъезде холодно, и очень. Плиточный пол, сквозняк. Я поворочалась.