Но порой мне упрямо мечталось, что кто-то забирает ревущую Соньку на прогулку на целых два часа, а я спокойно принимаю душ, не прислушиваясь к тому, что происходит в комнате, потом выкидываю Сатану в рейд по местным кошкам, и ЛОЖУСЬ СПАТЬ.
Этой ночью я не спала совсем. Урывками, по пятнадцать – двадцать минут — мучение, а не сон. На форуме, где я черпала большую часть своих знаний, рекомендовали ежедневные длительные прогулки, поэтому я собрала три дня немытые волосы в пучок и отправилась на улицу. Когда выходила из дома, машины не было. Хороший признак. А вот полтора часа спустя она появилась.
В нашем местном парке, в котором я совершала ежедневный променад, я выдержала беседу с бабушкой. У неё была куча свободного времени и тьма-тьмущая советов и опыта. Оказалось, что я все делаю неправильно. И родила неправильно, и кормлю неправильно, и даже одеваю. Да, возможно, я никудышная мать, но после этого разговора готова была растерзать первого встречного. Оказывается, я крайне негативно воспринимаю чужие советы. И тут автомобиль.
Сонька проснулась и плакала. Норма. Я могла бы взять её на руки и бросить коляску тут. Или привычно затащить её по ступеням. Шесть ступенек — фигня. Но не сегодня.
— Потерпи, крошка, мама сейчас все сделает, — попросила я дочку.
Обернулась — двор полон людей. Надеюсь, на публике меня не убьют. Иначе воспитывать Соньку придётся Дуньке, а я бы ей даже Сатану не доверила. Вдохнула поглубже, то ли настраиваясь, то ли, наоборот, отговаривая себя от опрометчивого поступка. И пнула колесо автомобиля. Видимо, слишком слабо — ничего не произошло. Примерилась. Колесо было идеально чёрным и чистым, возможно, даже чище, чем пол в моей квартире. Меня снова взяла злость. Теперь я пнула сильнее.
И ещё два раза.
Потом автомобиль сдался — заревела, гневно завибрировала сигнализация. Хорошо, что я предусмотрительно отодвинула коляску подальше. Прошло ещё несколько томительных минут, и дверь подъезда открылась. Я напряглась — ненавижу выяснение отношений. Отступила назад. Воинственный пыл схлынул, я чувствовала себя жалко, нелепо. И остро пожалела, что просто не затащила коляску по ступеням. Ну тяжело мне, что ли?
Итак, дверь открылась. Не знаю, кого я ожидала увидеть. Жизнь меня редко сталкивала с людьми, которым по карману такие автомобили. Моей первой мыслью было «он слишком красив». Уже потом, проанализировав, я поняла, что не столько красив, сколько… ухожен. Прическа — волос к волоску, даже двухдневная щетина на лице выглядела ухоженной. Я вспомнила, что последний раз была на маникюре за две недели до родов, а сейчас просто обрезаю ногти под ноль, чтобы нечаянно не поцарапать Соньку. Что мои волосы собраны в незамысловатый пучок, и, возможно, я сегодня и не расчесывалась. Не могу вспомнить… На джинсовой коленке пятно. А на этом владетеле газет и пароходов — ни пылинки. Да ещё и смотреть на него приходится снизу вверх — мало того, что высокий, так ещё и на ступенях стоит.
Пикнула и успокоилась сигнализация. Мужчина недоуменно озирался, не понимая, что, собственно, заставило её надрываться. Меня, с пятном на коленке, он в расчет не брал.
— Хмм, — привлекла я к себе его внимание.
Мужчина соизволил на меня посмотреть. Во-первых, я чётко осознала, что драться он не полезет хотя бы из страха испачкаться. А во-вторых, что у него неправдоподобно синие глаза. Хоть сейчас, блин, это аполлонище в рекламный блок. Зубную пасту рекламировать или, лучше, дольчегаббановские трусы. Фигура у него что надо. Мне на свою тоже грех жаловаться, даже после родов. Но я находила миллионы и миллионы причин для… ненависти. Да, его такого чистого и благополучного, настоящих проблем не нюхавшего хотелось ненавидеть. За все то, что у него есть, а у меня нет. Раньше я к классовой ненависти предрасположена не была, а теперь вполне понимала наших прадедов, с вилами шедших на царскую армию. М-да.
— Это вы? — наконец, спросил он. — Что-то случилось?
— Я. Понимаете, ваша машина третий день мешает мне завозить коляску в подъезд. Поэтому я немного над ней… надругалась.
Мужчина вопросительно приподнял брови, посмотрел на свою машину — видимых повреждений не обнаружил, потом перевёл взгляд на коляску, стоявшую за моей спиной. Сонька, которая успокоилась под вопли сигнализации, решила, что сейчас самый подходящий момент для соло, и, собственно, солировала. У меня налилась молоком грудь — последнее кормление было уже давно. Сонька плакала, я с тоской чувствовала, как мой лифчик намокает все больше, а мужчина думал.