Казалось, падение никогда не закончится, ориентация в пространстве пропала, до конца запутавшись, где верх, а где низ. Пару раз Оливия обо что-то крепко ударилась, боль сразу волнами отдалась во всем теле. И Оливия даже не сразу сообразила, что уже больше никуда не падает. Девушка, распрямившись, выбралась из кучи снега, оглядываясь по сторонам. Лавина докатилась до небольшой возвышенности, лепившейся к горному склону и обросшей невысокими кривыми сосенками, занесенными сугробами.
- Элин! Элин! Ты тут? – закричала девушка, оглядываясь по сторонам. В горах стремительно темнело, и пока они пробирались по тропинке, солнце окончательно исчезло, а света двух поднявшихся лун едва хватало для того, чтобы разглядеть темные стволы деревьев поблизости, и массивную стену горного склона, загораживавшую всю правую сторону мира вокруг. И снег, поднятый ветром вокруг. Больше ничего не видно, сколько не старайся разглядеть. Девушка запрокинула голову, пытаясь определить, сколько метров они падали, и где мог оставаться дракон. Однако отошли они от него уже достаточно далеко, а ситуация стала критической. Хуже могло быть только в том случае, если ничего не делать и дальше. Надеясь, что ее не заметит никто лишний, девушка вытащила из подсумки на поясе заговоренный камень и сильно сжала его в руках. Осколок из полупрозрачного материала чуть заметно завибрировал и начал светиться, выхватывая из темноты участок примерно в пару квадратных метров. В свое время Оливия обменяла его на несколько пучков редкой душистой травы, собранной далеко в лесу, у одного торговца, прибывшего с караваном, и еще ни разу об этом не пожалела. – Элин! Отзовись!
Она даже не знала, слышно ее через порывы северного ветра или нет, но искать человека в темноте в таком снегу после лавины – гиблое дело. Девушке сразу стало страшно. Не за себя, а за Элина, оказавшегося здесь по вине ее неуемного любопытства, и теперь либо разбившегося, либо задыхавшегося под горой снега.
- Элин! Ты где?!
Девушка даже не знала, где начинать искать. До деревни бежать слишком долго, а у человека, погребенного под лавиной, времени мало. Еще некоторое время даже можно дышать, но только пока на лице не начнет подмерзать ледяная корка от растаявшего под теплом тела снега. Лед закроет лицо, и человек задохнется, не в силах даже пошевелиться. Жуткая и мучительная смерть. Отчаявшись, девушка дернулась в одну сторону, потом в другую, пытаясь высмотреть в темноте хоть что-то, похожее на человека. А потом услышала странный звук, сквозь порывы ветра, едва заметный, но и этого ей хватило, чтобы бросится в сторону, откуда, как ей казалось, он доносился.
Свет камня выхватил из темноты еще один сугроб, откуда кто-то громко ругался самыми последними словами. От таких выражений в другое время даже у Эльзы, привыкшей к крепким выражениям охотников, уши должны свернуться в трубочку. Только теперь она выдохнула от облегчения, узнав голос Элина, и тут же кинулась выкапывать его.
Парня накрыло снегом, придавив большим сугробом, так что самостоятельно сил выбраться у него не хватило, но вместо того, чтобы понапрасну тратить силы на пдобное, Элин ругался. Таких слов девушка от него никогда прежде не слышала, и, выкопав из-под снега голову, не знала даже, что делать. То ли плакать от облегчения, то ли смеяться от возмущенного вида своего напарника, выбирающегося из сугроба. Больше похожий на йети из-за налипшего на одежду снега, Элин с трудом распрямился, хлопая себя со всех сторон, пытаясь хоть немного почиститься.
- Мы попали! – уверенно заявил он девушке, глядя на нее из-под капюшона. – Ночью через лес идти нельзя! Сожрут! А если не сожрут, то замерзнем там! Сейчас метель поднимется, тогда вообще дороги не найдем. Сугробами все заметет! Надо было сразу идти, я же говорил!
- И тогда бы нас сожрал дракон! – ответила Оливия, чувствовавшая себя виноватой за свой страх, задержавший их на месте. – Не забыл? Ладно, сейчас все равно бессмысленно спорить. Надо что-то делать, пока еще не совсем замерзли. Меня мама убьет, что домой не вернулась вовремя.