Последнее, что ярко отпечаталось в мозгу – воспоминания о волколаке, боль от раны и тьма, накрывавшая сознание. Перед глазами все еще стояло воспоминание о собственной руке с окровавленными пальцами. В тот миг она даже не успела испугаться, только удивилась, что собственная кровь такая теплая. Страх и понимание наступили только теперь, но перед глазами почему-то оказались не снег и низкий свод пещеры, а бревенчатый потолок косой крыши, под которым висели многочисленные обереги и талисманы из косточек и перьев. Едва заметные колебания воздуха от разожженного очага покачивали их, заставляя издавать легкие мелодичные звуки маленьких колокольчиков, вырезанных из кости и дерева.
Пламя горело где-то совсем рядом, девушка даже слышала тихое потрескивание хвороста и чувствовала ароматный запах дыма. Кто-то подбросил в огонь душистых трав, и приятный пряный аромат медленно распространялся по помещению. Она смогла повернуть голову, увидев раскрытую печь у противоположной стены. Заслонка была убрана, и яркое оранжевое пламя, разожженное совсем недавно, танцевало внутри. А рядом уже лежала поленница сухих дров, сложенных аккуратной кучкой. Там же, у стенок, стояли стеллажи с какими-то склянками, закрытыми бутылками, пучками трав и небольшими свертками непонятного содержимого. Натоплено здесь было хорошо, даже немного жарко.
Оливия поняла, что лежит на широкой кровати, укутанная в меха. Поэтому ей так тепло. Вся она измазана жиром и замотана в чистые тряпки. Девушка осторожно вытащила руки из-под одеяла, затянутые тканью так, что даже пошевелить пальцами не получается. Она помнила, что так, однажды, деревенский лекарь бинтовал попавшего в бурю и обмороженного человека. Неужели она тоже успела настолько замерзнуть? Ничего, после схватки с волколаком, девушка не помнила совершенно.
Первоначальный всплеск эмоций улегся, когда Оливия убедила себя, что находится в доме лекаря. Однажды, она уже была здесь, забравшись к Элину, занятому своими очередными травами и настоями. Тогда он ей и показал большие комнаты на верхнем этаже, где его учитель занимался своими лекарствами и пациентами. Очень напоминало это место одну из комнат.
Она в безопасности. С такой мыслью Оливия снова устроилась на кровати, поудобнее поправляя под головой широкую подушку и прокручивая в голове варианты, что могло произойти после того, как потеряла сознание. После этой мысли ей сразу стало стыдно. Строила из себя такую боевую, а свалилась всего лишь от пары ударов лапой – настоящий позор, ничего не скажешь. Оливия тяжело вздохнула, представляя, что делал Элин, оказавшись с трупом волколака и ее беспамятным телом на руках один в пещере. Получается, что все парень сделал правильно, если она еще жива осталась. Однако с этой же мыслью в душе вспыхнуло и волнение за самого друга. Ему ведь тоже, досталось, только поблизости девушка его не видела, а что с ним могло случиться, страшно даже предположить. Может быть, он там так и умер, не дождавшись помощи, и, добравшиеся утром охотники нашли ее, едва живую, рядом с мертвым телом Элина.
- Эй! Здесь есть кто-нибудь?! Эй! Я очнулась! – испугавшись собственных мыслей и понимая, что все равно больше не успокоится, Оливия решила подать голос. Она надеялась, что с той стороны дверей хоть кто-нибудь отреагирует. Закрытая деревянная дверь с металлическими полосами отделяла ее от всего остального мира, и девушка не знала, слышно ли ее вообще с другой стороны. Однако, громко кричать она умела даже с сорванным горлом.
Примерно через минуту дверь заскрипела и открылась, а внутрь зашел их деревенский лекарь, медленно поглаживая свою длинную расчесанную бороду. Это его самая узнаваемая и постоянная привычка. Оливия даже никогда не видела, как этот человек улыбался, смеялся или плакал, он все время появлялся с таким же скептическим выражением лица, медленно поглаживая свою бороду, словно такой жест мог что-нибудь изменить. Элин рассказывал, что иногда видел его разозлённым и недовольным, а на ученика он даже повышал голос, браня за любую ошибку и промах. С длинной бородой, доходящей до самого пояса, густыми бровями и лицом глубокого старика, лекарь был одним из самых старых людей деревни, которых Оливия вообще знала. Сколько себя помнила, этот человек был стариком и занимался лечением. Даже мать Оливии не помнила его молодым, все тот же древний, спокойный и рассудительный старик, знавший, казалось, больше, чем все остальные жители вместе взятые.