— Ну что ж… Дело хозяйское. Матушка-столица после Лиха, конечно, шумновата и грязновата…
Под разговоры воссоединившиеся подруги добрались до выхода с кладбища, а оттуда вызвали такси — каждая в свою сторону.
Такси для Светки приехало первым.
— Слушай, — понизив голос, спросила она, уже приоткрыв дверь, — а ты с этим… с Виктором больше не общалась?
— Нет, — покачала головой Лидия. — И ничего о нём не знаю. Он просто исчез. Иногда я думаю, а не приснился ли он мне…
Эпилог
…Лидия объявила, что рубить вяз она раздумала.
— Сколько я должна за ложный вызов?
— Нисколько, — сказал Виктор. Он ловко выпутался из ременной сбруи и отдал её напарнику. — Вован, езжай на базу. На сегодня вызовов больше нет, отвезёшь и свободен. Оплачу как обычно.
— Классно выглядишь, прекрасная незнакомка! — сказал он, когда маломерный оруженосец уехал.
И, прежде чем Лидия успела ответить, обнял её и поцеловал — бережно и жадно. Так, будто их сумасшедшая ночь случилась позавчера, а не девять лет назад.
Она хотела его отстранить. В конце концов, у них это было так давно, что кажется прочитанным в полузабытой книге…
Но в последний момент обвила руками шею и приникла к его губам.
— Даша, иди в дом, — сказала она через минуту. — Помоги бабушке.
Мать сказала, что не может смотреть на последние минуты жизни семейного вяза (будто Лидия получает от этого удовольствие), и занималась какими-то делами в доме. — Почитай, кино посмотри, делай, что хочешь.
— Мам, а кто это?
— Иди и не болтай. Поняла?
— Ну, поняла, — обиженно прогундела дочь и удалилась.
— Вот блин… Не могу поверить. Аж сердце выскакивает… — призналась Лидия.
Виктор ничего не сказал, он просто привлёк её к себе. Несколько минут они стояли, не произнося ни слова.
— Нам надо много сказать друг другу, — проговорила Лидия.
— Да, пожалуй, — согласился Виктор.
— Только не здесь…
— Понятно!
— Нет. Нет-нет-нет! — она обхватила его лицо ладонями. — Ты не понял. Мы поедем на Засечную башню. Как в тот раз. Потом сюда… наверное. Твой скутер стоит в сарае.
— Если он стоял с того дня…
— Он в отличном состоянии и на ходу. Я его обкатала. Но, может быть, сейчас ты сядешь за руль? Как в тот раз?
* * *
Они сидели у стены Засечной башни. Мотороллер стоял поодаль.
— …Понимаешь, я решила: это было приключение, дикое и прекрасное, оно случилось и закончилось, мы испытали демоническую страсть, а продолжение, семья, быт и всё такое только всё испортит. Дура, правда?
— Как и я, — ухмыльнулся в бороду Виктор.
— В смысле?
— Я думал так же. Почти в таких же высокопарных выражениях.
— Значит, ты меня понимаешь. Я уехала с Дмитрием. Сейчас, после всего, мне трудно сказать, любила ли я его. Он мне нравился с первой встречи, и я ему тоже, но он боялся сделать лишний шаг в мою сторону… теперь я понимаю, почему. С такой жизнью, как у него. немудрено стать невротиком и психопатом.
Она рассказала историю своего злосчастного супружества, до того момента, как ледяной ветер выдул из этого мира Дмитрия с Алёшкой, а её бросил в негреющие объятия патронатной службы.
— Как только оклемалась — закопалась в глину по уши. Работала по двенадцать-четырнадцать часов, за год расплатилась с долгами, стала известной, пошли заказы со всего глобуса… Но, понимаешь, с того момента, как только я узнала, что Дмитрий не мог быть Дашиным отцом… я решила найти тебя. У меня подступали схватки, а я открыла на смартфоне «Слоббо». Вернее, хотела открыть, но не нашла. Ни тогда, ни потом. Я искала тебя по всем соцсетям — всё впустую.
— К тому времени, как тебе пришла пора рожать, старина «Слоббо» уже полгода как был запрещён, его блочили все российские провайдеры, — сказал Виктор.
— За что?
— За тёмные делишки, за то, о чём молчок, за разные мыслишки, что нам пошли не впрок… — нараспев продекламировал Виктор. — В тюрьме я познакомился с парнями, которые, зная, что я — медиамагнат, — при слове «медиамагнат» он усмехнулся, — попросили меня об одолжении. И помогли мне, в свой черёд. Своеобразно помогли, конечно. «Гомсомольцы» были те ещё уроды, но, думаю, склад наркоты в штабе был для них приятной неожиданностью. Но дарёному коню в зубы не смотрят: «гомсомольцы» потеряли благосклонность губера, а мне это было только на руку. Моё дело закрыли до суда — а это, как говорил мой адвокат, случай экстраординарный. Но потом мне пришлось попросить моих новых друзей помочь в одном деле.
— Я помню, — сказала Лидия.
— Что ты помнишь?
— Один разговор. Когда ты выскочил с телефоном…
— Забудь, — жёстко сказал Виктор.
— Хорошо. Уже забыла.
— Умница. Не стану тебя перегружать подробностями, но скажу так: довелось погулять по тёмной стороне. Я сумел вовремя отскочить, а мои новые друзья — либо на той стороне, — он махнул рукой на закат, где пролегала недалёкая граница, — либо здесь, — он указал вниз. А я занялся рубкой деревьев.
— А меня ты не искал? — с нотками обиды в голосе спросила Лидия.
— Искал. Только не нашёл.
— Ну да, — кивнула Лидия. — Я уехала, вышла замуж, сменила фамилию. А ВКонтакте я «Белая Ворона».
Оба замолчали.
— А помнишь чашу, которую ты мне подарила? — спросил Виктор.
— Ну конечно! Это ведь мой первый опыт в нерикоми!
— Да. Я её сберёг.
— Круто! А у меня до сих пор хранится твоя заколка. Я её надеваю по особым дням. Слушай, а нагайку ты не сохранил?
— Не знаю, как ты это воспримешь… — Виктор выдержал мхатовскую паузу, — сохранил. И она с той ночи не коснулась больше ни одной девицы.
Лидия усмехнулась. Оба снова умолкли.
Должны были прозвучать главные слова — но ни тот, ни другая долшо не решались их сказать.
— Слуша, Ли, — заговорил наконец Виктор; было видно, что слова даются ему с трудом. — Только скажи — я уйду и больше тебя не побеспокою. Я понимаю, прошло столько времени, но, может, нам ещё не поздно… кхмм… кое-что наверстать?
Лидия не ответила, но крепко сжала его руку.
* * *
Прошло несколько дней.
Рана на теле старого вяза была надёжно замазана. Возле больного собрался консилиум в лице Лидии, её матери, Даши и Виктора.
— Ни в коем случае не рубить! — горячился Виктор. — Поверьте старому арбористу, этот старичок простоит ещё лет тридцать. А если повезёт, то встретит двадцать второе столетие.
— Он же гниёт… — горестно вздохнула Лидина мать.
— Алла Алексеевна, в наше время это не проблема. Я, прежде чем замазывать, срезал пробу с гнили и отправил в лабораторию. Это грибок. Мерзкая тварь, но с ним можно справиться.
— Как?
— Инъекции.
— Инъекции? — изумились три поколения женщин из рода Энгельгардтов.
— Да. Ну, не шприцом, конечно. Дерево сверлят, вставляют капсулы, закрывают, и грибку капут.
— Я думаю, надо… Надо попробовать, — сказала Лидина мать. — Он же дедушкин…
— Дедушка может не волноваться. Мы его спасём.
— …А ты заметила? — спросила мать Лидию, когда они остались на улице одни — Виктор и Даша потащили лестницу в сарай. Вернее, тащил Виктор, а Даша шла за ним и о чём-то его расспрашивала.
— Что?
— Они похожи. Дашка и Виктор. Просто одно лицо. Если заставить его сбрить бороду…
— Ну да! — сказала Лидия. — Конечно, похожи. А ты как думала?
* * *
«Наша жизнь похожа на чашу нерикоми. Светлые и тёмные слои разных цветов сминаются, свиваются и перемешиваются, рождая неповторимый узор. По несчастливой случайности, или если при лепке была допущена ошибка, чаша выйдет с трещиной. Но, если вложить душу в дело — из огня явится маленькое чудо, которым ты не устанешь любоваться…»
К О Н Е Ц