Домой возвращаюсь с планом: помыться, переодеться и поехать к Славе. А заодно заехать и восстановить сим-карту.
Раздевшись, собираюсь пойти в душ, но слышу звонок в дверь.
Неужели мать вернула Анечку? Конечно, ребенок по папе быстро соскучился!
Накинув халат, обрадованно направляюсь к двери, открываю и застываю. Инга в коротком красно-сером платье грустно смотрит на меня.
— Инга?
— Добрый вечер, Георгий, Вы меня извините за поздний визит. Телефон сломался, иначе бы позвонила…
— Что-то случилось? — неуверенно кивает. — Проходи, проходи. Я сам только недавно вернулся из офиса.
— Давайте я подожду, когда Вы примете душ. — произносит она, когда мы проходим в гостиную. — Я же прекрасно знаю все Ваши привычки, — и не дав мне возможности возразить, добавляет, — А я что-нибудь быстренько Вам приготовлю.
— Ничего не надо.
— Поверьте, мне совсем не трудно. А то неудобно, что я вот так к Вам вломилась. — на кухню уходит быстрее, чем я успеваю ответить:
— Все нормально…
В душе обдумываю, как бы тактичнее выпроводить Ингу и поехать к Славе, тут же осознавая мелочность своей натуры. Девушка работает на меня не первый год и всегда идет на встречу, стоит мне намекнуть. Сейчас же, судя по всему, она нуждается в помощи, раз пришла в такой час, и что я? Как пуберант могу думать только о цветочке, которого по ощущениям не видел не пару дней, а несколько бездушных лет, заполненных цикличной работой и безумными писателями. Как хорошо, что я не творческий человек. Несмотря на всю мою любовь к литературе, сам я, помимо рабочей переписки, мало способен на нечто высокое.
Выхожу из ванной комнаты с мыслями запихнуть подальше свою эгоистичность, выслушать Ингу и помочь, в случае необходимости. Подхожу к кухне, и в нос бьет запах жаренной картошки, которую я, несмотря на старания и поползновения к правильному питанию, люблю всей душой и вкусовыми рецепторами.
— С легким паром, — улыбается няня дочери, — Приготовила молодую картошку и сделала наспех овощной салат.
— Не стоило, Инга. — хотя желудок говорит обратное и, наконец, стирает из памяти томительные воспоминания так и не попавшего мне в рот сэндвича.
— Ради любимого мужчины стоит. — прилетает мне в ответ, пока я, улыбаясь, сажусь за стол, и смысл сказанных слов не сразу добирается из ушей в пункт понимания. Слюноотделение соображает быстрее, притормаживает на полном ходу и давится, но, по странности, держит лицо. Можно, конечно, прикинуться тугоухим, но она смотрит с чересчур большой надеждой в глазах, поэтому я пытаюсь перевести все в шутку, всячески стараясь ее не ранить:
— Боюсь, твой любимый мужчина начнет ко мне ревновать, если узнает. А мы оба этого вряд ли бы хотели. — встаю и раскладываю тарелки, тем самым давая ей возможность сделать шаг назад и избежать ненужного диалога, в котором она не услышит для себя то, на что надеется.
Хотя до сих пор не могу поверить в то, что моя мать и здесь оказалась права. Римма Константиновна, когда бабушка называла тебя ведьмой, ты поэтому ничего не отрицала?
— Ты голодна? Я тебе положу?
Она молчит и смотрит с угасающей надеждой. Мне хочется ее утешить и сказать, что я всего лишь не тот мужчина и не стою ее расстройства сейчас. Уверить, что она обязательно найдет того самого, который оценит и будет смотреть с обожанием, но не могу. Ведь это раскроет мое понимание ситуации, а значит и отказ, бьющий слишком сильно по женской гордости. Поэтому мне хочется сократить и уменьшит возможный ущерб, который я наношу. Хочется дать ей шанс обойтись без еще более уязвимого для нее диалога, несмотря на то, что мы оба осознаем невозможность дальнейшей совместной работы.
Я улыбаюсь беззаботно и радушно, накладывая в ее тарелку картофель и салат, спрашиваю, не хочет ли она ягодного морса, который у нас оставался и отчетливо вижу, как беззвучно открывается ее рот. А потом слышу звонок в дверь.
Обожаю незваных гостей!
— Я открою! — сообщаю и выхожу из кухни. Буду рад сейчас любому человеку, потому что вряд ли Инга при посторонних захочет продолжить, да и у нее появляется больше времени обдумать случившееся и выбрать правильный вариант — не начинания. Может снова заливаю красного кардинала? Или дочь заставила бабушку привезти ее к папе? Да хоть толпа писателей…
Но когда дверь открывается мое воодушевление несколько теряется.