Выбрать главу
­пуче вык­ри­кивая од­ну и ту же фра­зу: "Же­нить­ся су­лил! Же­нить­ся су­лил!". Маль­ви­на с ее под­жа­тыми гу­бами и го­лубы­ми куд­ряшка­ми на­поми­нала пе­ребор­чи­вую не­вес­ту, ко­торой в мужья ник­то не гож, а про­меж ног зу­дит да че­шет­ся. Док­тор Ка­рабас ни­кого не под­пускал к Маль­ви­не - ни ак­те­ров, ни зри­телей. Ес­ли Док­тор уво­дил ее по­рой в фур­гон, то вы­ходи­ла она от­ту­да преж­ней - в чис­тень­ком платье, ак­ку­рат­но при­чесан­ной и ни­чуть не зап­ла­кан­ной. Толь­ко гла­за блес­те­ли су­хо и ярос­тно. А еще был Ар­те­мон. От это­го ти­па Бу­рати­но все­ми си­лами дер­жался как мож­но даль­ше. Па­ренек днем и ночью рас­ха­живал в жи­лет­ке и шта­нах со­бачь­ей шер­сти, с ошей­ни­ком на шее. Он ку­выр­кался на сце­не и хо­дил на зад­них ла­пах, а вне сце­ны - не раз­го­вари­вал, толь­ко вор­чал, ску­лил и ла­ял, впрямь по­лагая се­бя псом. Не­люби­мым и за­пар­ши­вев­шим, ко­торо­го пи­на­ют ми­мохо­дом - и ми­мохо­дом же швы­ря­ют кос­точку, вспом­нив, что на­до бы по­кор­мить со­баку. Взгляд у Ар­те­мона был ис­ка­тель­но-ту­пова­тый, он под­ли­зывал­ся ко всем под­ряд, от­да­вая яв­ное пред­почте­ние Пь­еро. Не­весть по­чему Бу­рати­но бо­ял­ся Ар­те­мона. Как опа­сал­ся сво­ры по­сел­ко­вых ша­вок, за­ливис­то бре­хав­ших из бурь­яна на лю­бого про­хоже­го. Кто зна­ет, что мо­жет стук­нуть в со­бачью го­лову? Сей­час он ла­ет, а спус­тя миг вопь­ет­ся зу­бами в но­гу и раз­де­рет в клочья. Та­ким был ка­раван­чик Док­то­ра Ка­раба­са. Три фур­го­на, муж­чи­на и под­рос­тки, ра­зыг­ры­ва­ющих на яр­марках не­муд­ре­ные пред­став­ле­ния с фо­куса­ми для ма­лоле­ток и пляс­ка­ми. Кто-то, по­доб­но Бу­рати­но, сбе­жал из до­ма, от ни­щеты, по­бо­ев и не­посиль­но­го тру­да на фаб­ри­ке. Кто-то, по­доб­но Ко­лом­би­не, ро­дил­ся в опил­ках цир­ко­вой аре­ны, не ве­дая иной учас­ти, кро­ме как стать улич­ным ак­те­ром. Маль­ви­ну и Пь­еро, ес­ли ве­рить слу­хам, Док­тор свел из при­лич­ных се­мей­ств. Из ка­мен­ных до­мов, где зав­трак по­дава­ли на фар­фо­ровых та­рел­ках. Где бо­гатые па­пень­ка с ма­мень­кой да­рили лю­бимым ча­дам на Рож­дес­тво и Пас­ху нас­то­ящих по­ни и го­воря­щих ку­кол в шел­ко­вых плать­ях. Те­перь у бег­ле­цов не бы­ло кры­ши над го­ловой, но ни тот, ни дру­гая ни­ког­да не за­ика­лись о по­терян­ной род­не. Им бы­ло хо­рошо здесь. В ба­лаган­чи­ке они чувс­тво­вали се­бя на сво­ем мес­те. Здесь на ужин бы­ла во­рован­ная жа­реная кар­тошка без со­ли, и гос­по­дин Ка­рабас щед­рой ру­кой раз­да­вал юным по­допеч­ным тя­желые оп­ле­ухи. Здесь они об­ре­ли се­бя. Зад­няя двер­ца фур­го­на при­от­кры­лась. Мель­кну­ли те­ни, Док­тор од­ним раз­ма­шис­тым дви­жени­ем выш­вырнул на­ружу ску­ляще­го Пь­еро. Тот по-жабьи шлеп­нулся в лу­жу, не­ук­лю­же раз­вернул­ся и по­полз об­ратно. - Пшел вон! - ряв­кнул Док­тор. - Сно­ва су­нешь­ся - прибью! Вы, ме­люз­га, цыц там! По­гал­де­ли - и бу­дет. Марш спать, зав­тра даль­ше по­едем... - он с под­вы­вани­ем зев­нул и скрыл­ся внут­ри. Круп­ный муж­чи­на с взъ­еро­шен­ной чер­ной бо­родой, в за­мас­ленной и по­ношен­ной кур­тке крас­ной ко­жи с чер­ны­ми встав­ка­ми. Он груз­но и уве­рен­но сту­пал по жиз­ни мас­сивны­ми са­пога­ми с фес­тонча­тыми от­во­рота­ми, во­лоча сле­дом стай­ку под­рос­тков. Стай­ку по­терян­ных душ, ко­торым он стал са­моз­ва­ным пас­ты­рем. Хны­ча, Пь­еро при­тащил­ся к кос­тру и шлеп­нулся на по­вален­ное брев­но. Ко­лом­би­на су­нула ему чис­тую тряп­ку, Муч­чо - мис­ку с кар­тошкой. Пь­еро не за­метил ни то­го, ни дру­гого, про­выв в тем­ное не­бо: - По­чему-у? - По­тому что по­тому, - вы­соко­мер­но про­цеди­ла Маль­ви­на. - По­тому что не зас­лу­жил бОль­ше­го. - Маль­ва, да зат­кнись ты, - бур­кнул Ар­ле­кин. - Те­бе и то­го не све­тит. - Ей не нуж­но, она со­суль­ка­ми про­бав­ля­ет­ся! - по-же­ребячьи зар­жал Пуль­ча. Из сво­его убе­жища боч­ком выб­рался Ар­те­мон, по­пытал­ся свер­нуть­ся под но­гами. Пуль­ча ми­мохо­дом пнул его по крес­тцу. Пес зас­ку­лил, и Бу­рати­но не вы­дер­жал: - Хва­тит! Ос­тавь его в по­кое, он во­об­ще умом убо­гий! - Кто убо­гий, он? - сос­тро­ил удив­ленную ро­жицу Пуль­чи­нел­ла. - Да он по­ум­нее про­чих бу­дет! Сло­ва не вы­гово­рит, за­то брю­хо всег­да на­бито и зад­ни­ца в мы­ле! Он хо­рошо ус­тро­ил­ся, на­ша суч­ка, вер­но? И ни в чь­ей жа­лос­ти не нуж­да­ет­ся. Вер­но, псин­ка? - он сно­ва пнул пар­ня-со­баку. - Вот что ему нуж­но. Твер­дая ру­ка, жир­ная кость и плет­ка! - Го­вори толь­ко за се­бя, - впол­го­лоса про­из­несла Ко­лом­би­на. Пуль­ча вски­нул­ся, слов­но ужа­лен­ный осой в се­дали­ще, скри­вил­ся вы­мазан­ны­ми в по­маде и зо­ле гу­бами: - Ой, да что ты го­воришь? Ты, зна­чит, не та­кая? Тог­да что ты здесь де­ла­ешь? Шла бы в го­род, на фаб­ри­ку вя­заль­щи­цей! Еще слу­жан­кой в трак­ти­ре быть хо­рошо. Зад­ни­ца в си­няках, за­то мо­неты к паль­цам са­ми лип­нут! - Я ак­три­са, а не шлю­ха! - тан­цовщи­ца вско­чила, ткнув ру­ки в бо­ка, аг­рессив­но вы­пяти­ла под­бо­родок. - Я в си­лах про­жить од­на! За­то вам всем ма­мень­ки­ну юб­ку по­давай, соп­ли ути­рать! И па­пень­кин ре­мень, вы без не­го дня не про­живе­те! Вот, по­любуй­тесь, да­леко хо­дить не на­до! - она ткну­ла паль­цем в сгор­бивше­гося Пь­еро. - Его смер­тным бо­ем лу­пят, а он рад-ра­деше­нек! - Врешь ты все, - всту­пил­ся Муч­чо. - Са­ма пос­то­ян­но твер­дишь: Док­тор наш хо­зя­ин, мы - его ма­ри­онет­ки. Мог­ла бы жить са­ма - дав­но сбе­жала. Но ведь не убе­га­ешь. - Да без ме­ня вы про­паде­те, иди­оты нес­час­тные! - ярос­тно вык­рикну­ла Ко­лом­би­на. - Вы же спо­соб­ны толь­ко хны­кать и жа­ловать­ся! - Ха-ха-ха, - от­четли­во и раз­дель­но про­цеди­ла Маль­ви­на, без­звуч­но при­ложив ла­дони друг к дру­гу. - Бра­во. Бис. По­любуй­тесь на на­шу ге­ро­иню. Ночью бо­ит­ся от кос­тра отой­ти, а соб­ра­лась бе­жать. - Неп­равда! - ярос­тно вык­рикну­ла Ко­лом­би­на. Бу­рати­но по­каза­лось, жон­глер­ка в ша­ге от то­го, что­бы вце­пить­ся Маль­ви­не в хо­леные куд­ри и вы­возить пе­вич­ку фи­зи­оно­ми­ей в гря­зи. Он рис­кнул вме­шать­ся: - Ре­бята, Ко­лом­ба пра­ва. Мы не тря­пич­ные кук­лы, что­бы вы­тас­ки­вать нас на вре­мя пред­став­ле­ния и за­пихи­вать по­том об­ратно в сун­дук. Ба­лаган дер­жится на нас, а не на Док­то­ре. Но вся вы­руч­ка ухо­дит ему в кар­ман. Мы не по­луча­ем ни­чего, кро­ме пин­ков и ко­лоту­шек! Од­нажды он изобь­ет Пь­еро до смер­ти и швыр­нет труп в ка­наву! И ему за это ров­ным сче­том ни­чего не бу­дет! Ни­чего! Вы сдох­не­те под за­бором, а Ка­рабас по­едет даль­ше. Ук­ра­дет вза­мен дру­гого ре­бен­ка! - Он за­ботит­ся о нас, - ти­хим, от­сутс­тву­ющим го­лосом про­из­нес Ар­ле­кин. - Пусть бь­ет, я по­тер­плю. Луч­ше так, чем си­деть на обо­чине и на­де­ять­ся: вдруг они не сол­га­ли? Вдруг вер­нутся, как обе­щали? Про­ходит день, дру­гой, тре­тий. Ник­то не при­ходит. Ты по­нима­ешь: ты один. Ни­кому не нуж­ный, бро­шен­ный, а мир та­кой ог­ромный... и ни­кому, ни­кому нет до те­бя де­ла. А здесь... - Здесь наш дом, - твер­до за­яви­ла Маль­ви­на. - Наш, а те­перь и твой. Док­тор Ка­рабас - наш отец. Он спас нас. Ро­дитель мо­жет и дол­жен на­казы­вать сквер­но­го ре­бен­ка. Так бы­ло всег­да. Так дол­жно быть. Ина­че как на­учить де­тей от­ли­чать хо­рошее от пло­хого? Не спорь. Де­ти не спо­рят с ро­дите­лями. Они слу­ша­ют­ся. - Он не мой отец! - ог­рызнул­ся Бу­рати­но. - Мо­его от­ца зва­ли Гус­та­вом Шмид­том, он дав­но на клад­би­ще. Я прос­то ра­ботаю на это­го че­лове­ка. Ты что, не чу­ешь раз­ни­цы? Вы все - что, ни­чего­шень­ки не со­об­ра­жа­ете? - он сор­вался на крик. - Да вы пос­мотри­те на Ар­те­мона, он собс­твен­но­го име­ни не пом­нит! Хо­тите стать та­кими, как он? Хо­дить в ошей­ни­ках и пры­гать на зад­них лап­ках? Ус­лы­шав свою клич­ку, Ар­те­мон зад­рал мор­ду вверх и роб­ко тяв­кнул. - Мы по­гиб­нем, ес­ли убе­жим, - за­пина­ясь, вы­гово­рил Пуль­чи­нел­ла. - А ес­ли ос­та­нем­ся, Док­тор Ка­рабас од­нажды спь­яну из­мо­лотит ко­го-ни­будь, - воз­ра­зил Бу­рати­но, ощу­тив при­лив крас­но­речи­вой убе­дитель­нос­ти. - Или выт­во­рит че­го по­хуже. Мир стра­шен, да. Но ес­ли дер­жать­ся друг дру­га, мы спра­вим­ся. Да­вай­те зап­рем его в фур­го­не и у­едем. Пус­кай ночь. До­рога все­го од­на, не собь­ем­ся. До го­рода де­сять лиг, я ви­дел ука­затель на пе­рек­рес­тке. За­теря­ем­ся в го­роде, Док­тор ни­ког­да не оты­щет нас! - А ес­ли все-та­ки най­дет? - скло­нила го­лову на­бок Ко­лом­би­на. - Тог­да он разъ­ярит­ся всерь­ез. Ста­нет лу­пить нас с ут­ра до ве­чера и с ве­чера до ут­ра. Но я... - она сглот­ну­ла и сжа­ла ку­лач­ки. - Я сог­ласна. - Это глу­по! - взвиз­гну­ла Маль­ви­на. - Вы все­го лишь де­ти! Ес­ли вас не пой­ма­ет Док­тор, вас за­дер­жат жан­дармы. От­бе­рут фур­гон и от­пра­вят в при­ют! - Мо­жешь ос­та­вать­ся, обой­дем­ся без те­бя, - Пуль­чи­нел­ла мет­ко сплю­нул на баш­ма­чок прек­расной Маль­ви­ны. - Ар­ле­кин, Муч­чо, шус­тро под­ня­ли зад­ни­цы! Пь­еро не спра­шиваю, его от­сю­да и во­ловь­ей уп­ряжкой не вы­тянешь. - Н-но я не хо­чу здесь ос­та­вать­ся, - не­ожи­дан­но для всех про­мям­лил Пь­еро. - Хо­чу с ва­ми. - Вы не име­ете пра­ва! Вы не мо­жете убе­гать! - хо­рошень­кое ли­чико пе­вицы ис­ка­зила злоб­ная гри­мас­ка. - Я... я вам зап­ре­щаю! - Да кто ты та­кая, фря рас­фу­фырен­ная? - Пуль­ча уг­ро­жа­юще шаг­нул в сто