Но она явно не одна меня сюда притащила, у нее мышцы как у муравья в коленке! Значит, есть тут еще кто-то, но пока не хочет мне показываться на глаза, присылая женщину. Опасаются меня? Или она у них главный спец по развязыванию языка? Или все это какой-то хитрый ход и на самом деле им нужен не я?
Мысль, что им нужен Сумрак, а меня просто взяли в роли приманки, причинила почти физическую боль. Мы с Кириллом прошли многое в жизни вместе, он мне уже не просто друг, он мне брат. Если охота на него, на одного из самых уникальных людей этой планеты, то он согласится на все, лишь бы меня вытащить. Этого нельзя допустить!
Нет, я все понимаю, Франция страна цивилизованная и официально отказавшаяся от бесчеловечных допросов с применением насилия, но все же странностей много. Девушка приходит одна, переводчика нет, не говоря уж об охране, и самое главное: она даже толком вопросы не умеет задавать. Просто, как с подружкой за бокальчиком красненького, выпытывает секреты. Ладно, ждать я умею, сидеть в плену тоже.
Появившийся в руке дознавателя-недотепы пистолет еще больше удивил, но пользоваться она им явно умеет.
– Твоя левая рука свободна. Дальше сам, – держа меня на мушке, сообщила бестия и ушла, снова заскрежетав замком двери.
Расстегнулся я быстро, а вот попытка встать принесла много сюрпризов. Комната едет, как скоростной поезд на аттракционах, ноги вялые, слабость дикая, и я голый!
Глава 3
Упрямый русский уже неделю изводит меня своим поведением! Вместо страха неизвестности и желания вырваться на свободу, этот негодяй целыми днями развлекается!
С утра до вечера он занимается своей физической формой, постоянно делая упражнения. И без того идеально сложенное тело крутится без устали на экране монитора. Потолочная балка у него вместо перекладины, тяжелые грузила для погружных капсул заменяют ему гири, торчащие из стены штыри у пленника работают брусьями.
При этом он читает стихи, поет и расхаживает по своей, как он говорит, «темнице сырой» в одних джинсах, хотя ему передали полный комплект одежды. Зато с аппетитом все в порядке, сметает все до последней крошки, при этом ругая французскую кухню за низкую калорийность. Хам неблагодарный!
Все это мне докладывает мой кузен Госс, оставшийся на острове наблюдать за медведем, пока я разгребаю бесконечные счета и ищу покупателей на свою квартиру в центре Марселя.
За неделю русский ни разу не барабанил в дверь, чтобы договориться о своей свободе, он вообще ведет себя так, будто жить в тюрьме для него норма. Но ничего, рано или поздно ему надоест, и он расскажет мне все!
– Ами, по бокальчику? – откупоривая красненькое «Шато Сен Мишель», Люси привычно сократила мое имя.
Крайне редко меня называют полным именем Эмелин, чаще всего сокращая до Ами или Эми, и только один человек называл меня Лин – мой отец. Так было до встречи с этим упрямым русским.
Едва я вытащила его на бетонную опору моста, он произнес мое имя, пристально вглядываясь в мое лицо. Произнес так, как называл меня только отец: «Лин».
И если до этого момента я ещё могла подумать, что он случайно очутился у входа в Д-28, то увидев его татуировки и услышав свое имя, поняла, что он тот самый гад, который заманил моего отца в ловушку.
– Завтра много дел, – вздыхаю я, прокручивая тонкую ножку бокала пальцами.
– Только не говори, что опять поедешь в этот ужасный дом! Там, наверное, даже привидениям находиться страшно!
Люси, конечно, трусиха, каких поискать, но в родовом замке моей семьи привидений до сих пор я не встречала. И мне там не страшно, там прошло мое детство.
Подруга была на острове только раз, лет пять назад, и уже тогда большинство построек требовали капитального ремонта, а сейчас некоторые из них и вовсе выглядят полуразвалившимися руинами.
Сотни лет наша семья процветала и входила в число самых богатых и влиятельных людей страны, но с тех пор, как исчез папа, все изменилось. Я не хочу верить, что он погиб, отказываюсь идти в суд, чтобы признать его официально умершим. Но именно поэтому и не могу вступить в права наследства.
У меня нет доступа к его счетам, я не могу продавать имущество, где он числится собственником, и не могу ничего сделать с приходящим в упадок замком. У меня практически не осталось собственных средств, и доход с каждым месяцем все меньше.
Люси может часами болтать о каком-нибудь ток-шоу или сплетничать о светских львицах Марселя. А я все чаще задумываюсь о том, что вскоре вся эта жизнь будет для меня просто красивым воспоминанием.
– Извини, нужно ответить, – перебиваю подругу, увидев входящий звонок Госса.