Волков мрачнеет. Опускает голову. И уходит.
Отвернувшись, пытаюсь успокоиться и, опершись руками о стол, крепко-крепко зажмуриваюсь. Перед глазами все плывет. Мне дурно.
Слышу хлопок двери. Выдыхаю… Но через минуту вместо тишины звучат щелчок замка и быстрые шаги обратно.
Я резко оборачиваюсь. Мои глаза округляются от изумления.
Хочу заорать, но не успеваю. На шею ложится тяжелая ладонь, сильные пальцы моментом запутываются в моих волосах, и, закрыв глаза, Волков дергает меня на себя.
Вместо отвращения и страха внутри вспыхивают миллионы порочных лампочек. Чужие настырные губы властно впиваются в мои. Он пропихивает язык мне в рот и так грязно целует, что я хмелею, начиная беспомощно оседать на пол. Он подхватывает меня за талию и, стискивая двумя руками, целует еще жарче.
Грешная страсть разгорается как разлитый на полу бензин.
Осознаю, что меня целует мой студент, но сама не понимаю, какого хрена начинаю целовать в ответ.
И понеслось…
Мы тянем губы друг друга, кусаемся, стукаемся зубами и переплетаемся языками. Ласкаемся, лижемся, просто ненормально сосемся. Мне кажется, что я сейчас кончу, даже если Волков всего лишь положит мне руку на низ живота.
Глава 7
— Жанна, ты там? — Громкий стук в дверь. — Пара началась, тебя студенты ищут!
Очнувшись от порочного дурмана, отталкиваю от себя Андрея. Хватаюсь за край стола, дальше за учебный анатомический скелет и, чуть не повалив чудный костный набор, припадаю к стене. Поворачиваю голову, смотрю на своего студента и дышу как в последний раз.
Волоков улыбается. Да так широко, словно только что произошло нечто восхитительное и чудесное. Кто-то из коллег продолжает долбить в дверь. А мой студент совершенно спокойно поднимает руку и подносит к губам палец. Просит молчать. Одна дверь из лаборантской ведет в коридор, а вот та, что в аудиторию, давно забита и завешена гобеленовым панно, увеличивающим звукоизоляцию.
— Тише, — шепотом. — Жанна Кирилловна, делайте вид, что вас здесь нет. Уйдет, потом выйдете.
Кошусь на него, поправляя волосы. Какая прелесть. Только что искусал мои губы в кровь, а теперь проявляет уважение, продолжая называть на вы.
Он выглядит сытым и довольным собой. Меня это бесит. Поэтому я бросаюсь на него с кулаками, ругаясь шепотом:
— Это все из-за тебя, Волков! Почему нельзя было просто уйти?
А он снова смеется, ловит меня в объятия и прижимает к себе, гладит спину и как бы невзначай прихватывает ладонями за ягодицы.
— Ты вообще, что ли, Волков?! — перехожу на рычание, выворачиваясь из его лапищ. — Как ты себя со мной ведешь?
— Простите, Жанна Кирилловна, — поднимает руки, извиняясь. — Давно хотел это сделать, она у вас такая классная.
Закатываю глаза.
— Кошмар! — Зарываюсь пальцами в волосы и начинаю ходить по кабинету. — Что я натворила? — практически плачу. — Я себе этого никогда не прощу.
— Да ладно, не стоит так убиваться, ничего же еще не было.
«Еще» — вот это меня особенно впечатляет. То есть этот молодой гаденыш уверен, что я ему отдамся полностью. Ну зашибись, Жанна Кирилловна, как говорится — дожили.
— Другими словами, по-твоему, между нами сейчас ничего не было?
— Просто поцеловались.
— Просто поцеловались? — удивленно приподымаю брови, находясь в легком шоке.
— Ну да, — опять улыбается, игриво смотрит. — Просто поцеловались.
Вот вам, пожалуйста, первое возрастное отличие. Ему с кем-то переспать — как в туалет сходить, а у меня, кроме Юры, между прочим, всего один парень был. До него.
— Ладно, все! Мы оба сделаем вид, что ничего такого не произошло. Ты будешь учиться, я работать. И крайне неприятный инцидент канет в лету.
Волков внимательно за мной наблюдает. Никак не комментирует мое пламенное выступление. В коридоре вроде бы тихо, и я иду к двери, прислушиваюсь, собираюсь открыть.
— Стойте, Жанна Кирилловна. — Подходит ко мне, поднимает руку и прикасается пальцами к лицу чуть выше губ, дергаюсь, стараясь отстраниться, но он настаивает: — Я вам помаду по всему лицу размазал. Если кто-то увидит нас вместе, и эти ваши алые разводы, сразу же станет понятно, чем мы тут занимались.
Он трет мои губы и поверхность вокруг них, легонько прикасаясь подушечками пальцев. А я снова впадаю в оцепенение.
Мне нравится чувствовать его руки. И это ужасно, я ведь уже решила, что все у нас было ошибкой. Но пол капельку покачивается, когда я замечаю, как стекленеет его взгляд. Мои собственные щеки вспыхивают, и, несмотря на все доводы разума, я хочу поцеловаться с ним еще раз.