Тогда и началась развиваться нестабильность в моем настроении. Надеялась, что этот возмутитель гормонов и спокойствия зашел к моим соседям в гости и мы с ним больше никогда не встретимся. И тут же мечтала увидеть его снова. А потом я представляла, как смотрю в глаза свидетелю моего имбицильного поведения и вновь желала больше с ним не встречаться.
Спасибо моей подруге Миле. Она постановила, что я просто нюхачь и его запах «взорвал» мои гормоны и как только фон успокоится, я снова стану сама собой – спокойной, уравновешенной, предсказуемой и рассудительной до неприличия.
Но моим гормонам стабильность помахала ручкой, так как судьба постановила – раздражающему фактору и катализатору моей шизофрении быть! От нашей самоизбранной консьержки и управдомом на общественных началах, бабы Сани я, благодаря все той же Миле, узнала, что мужчину зовут Матвей и что он наш новый жилец.
Я уговаривала свой рассудок, успокаивала либидо, взывала к рассудительности. Даже следовала советам некого борца с влюбленностью из любимого мной фильма «Собака на сене»:
Все это так - архитектура,
Вас от недуга излечу,
Вы мне доверьтесь, как врачу,
Поможет вам моя микстура.
На девиц глядите с нужной точки,
Наливайте из медовой бочки,
Только дегтю добавляйте к меду,
Вникнуть попрошу в мою методу.
Если вы на женщин слишком падки,
В прелестях ищите недостатки,
Станет сразу все намного проще,
Девушка стройна, мы скажем – мощи.
Умницу мы наречем уродкой,
Добрую объявим сумасбродкой,
Ласковая, стало быть липучка,
Держит себя строго, значит злючка.
Назовем кокетливую - шлюхой,
Скажем про веселую - под мухой,
Пухленькая - скоро лопнет с жиру,
Щедрую перекрестим в транжиру.
- Ну а бережлива?
- Окрестим в сквалыгу.
- Если маленькая?
- Ростом с фигу.
- Если рослая?
- Тогда верзила.
Через день, глядишь,
Через день, глядишь,
Через день, глядишь,
Любовь остыла.
Мне никогда не нравились красивые мужчины. Они всегда казались мне приторными и неинтересными. А тут! Каких только гадостей я про него не надумывала, но… Как только Матвей появлялся на горизонте, мой организм замирал, не выдавая свою жизнедеятельность ни сердцебиением ни дыханием, мысли стопорились и я пыталась стать невидимкой. Радовалась, что хоть больше не изображаю чокнутую молекулу, наоборот, теперь я изображала истукан. Только здоровалась, глазки в пол и на этом все.
Один раз свидетелем моего неадеквата была Мила. Ничего не сказала, только посмотрела странно и подтрунивать на тему соседской любви перестала. Правда с того времени и стала таскать меня на всевозможные подготовки к псевдовероятному сексу.
Все эти неуклюжие встречи-столкновения промчались экспресс ретроспективой за те секунды, что понадобились Матвею сделать шаг в лифт и занести руку над кнопкой нашего этажа.
А я смотрела… Да что уж – жрала его глазами. Мой взгляд так и метался по его лицу: глаза, губы, скулы, глаза и опять губы. Как будто я пытаюсь запомнить, вытатуировать в памяти его образ. Может из-за зеркала, все казалось иллюзорным и сюрреалистичным. Словно еду я на свой этаж в одиночестве и смотрю в зазеркалье фильм о том, как могло бы все быть.
Может и зеркало во всем виновато, а может и весна с восьмым марта вкупе, но отпустила разум и поддалась эмоциям. Любуясь отражением мужчины, отметила убийственный для моих гормонов его жест - склоненную в бок голову и полуулыбку. А затем я видела, как эта улыбка уходит, а он смотрит на меня, как будто ищет ответ. Вот его палец все-таки нажимает на кнопку нашего этажа. Дверь лифта закрылась, и он сделал шаг ко мне. Я же продолжала сканировать его лицо. И кажется не дышала. Только смотрела на него в отражении зеркала и ждала.
Я и сама не знаю, чего. А вот Матвей понял. Еще один шаг и я чувствую, как он прижался со спины. Не дышу, боюсь, что все кончится, так и не начавшись. Но к счастью продолжение не заставило себя ждать. Вернее, Матвей не заставил - поставил руки с двух сторон от моих плеч, и я оказалась в объятиях между реальным соседом и его зазеркальной копией: «Отвали Алиса! Теперь пришла пора Светланы!» Я парила в пьянящей нереальности. Эффект иллюзорности усилился, когда сосед медленно облизнул свои губы и стал наклоняться к моей шее не прерывая визуального контакта. Как будто давал мне возможность отказаться. Ну как же, сейчас!