Выбрать главу
* * *

Пока я пишу, происходит что-то странное. Я все время говорю себе, что пишу отчет, объясняющий мои отношения с Томом и все остальное, что с ними связано. Конечно, обо всем остальном – о чем вообще идет речь – очень скоро станет намного труднее писать. Но я неожиданно обнаружила, что получаю огромное удовольствие. У меня появилась цель, которой не было с тех пор, как я ушла из школы. Я также записываю все, что может быть тебе совсем неинтересно, Патрик. Но это неважно. Я хочу все это запомнить: и для себя, и для тебя.

И, пока пишу, мне любопытно, хватит ли у меня когда-нибудь смелости прочитать тебе это. Это всегда было моим планом, но чем ближе я подхожу ко всему остальному, тем менее вероятным это кажется.

Ты усердно отказывался смотреть телевизор этим утром, хоть я и переключила его с «Сегодня утром», которое мы оба ненавидим, на повторный показ «Время идет»[14] на BBC2. Тебе не нравится Дама Джуди Денч[15]? Я думала, всем нравится Джуди. Мне казалось, что ее сочетание классического актерства и привлекательности (это «и» в ее имени так много говорит, не так ли?) сделало ее неотразимой. А потом случилось недоразумение с размокшими кукурузными хлопьями, опрокинутой чашей, из-за которой Том тяжко ухмыльнулся. Я знала, что тебе не очень-то удобно завтракать, сидя за столом, даже с этими специальными столовыми приборами и кучей подушек, которые я подкладываю, чтобы тебе было удобнее, по совету медсестры Памелы. Должна сказать, мне трудно сосредоточиться на том, что она говорит, настолько я заинтригована длинными шипами, торчащими из ее век. Я знаю, что для пухлых блондинок лет двадцати нет ничего необычного в том, чтобы носить накладные ресницы, но это очень странное сочетание: яркая белая форма Памелы, ее практичность и ищущие веселья глаза. Она постоянно сообщает мне, что приходит каждое утро и вечер на час, дабы у меня было то, что она называет «тайм-аутом». Однако я не беру тайм-аут, Патрик: я использую время, чтобы писать все это. В любом случае это Памела посоветовала мне как можно чаще поднимать тебя с постели, предлагая присоединиться к «семейному столу». Но я могла видеть, что твоя рука была совершенно неуправляема, когда ты поднес ложку к лицу этим утром. Я хотела остановить тебя, протянуть руку и поддержать твое запястье, но ты посмотрел на меня до того, как ложка коснулась губ, и твои глаза так светились почему-то, отчего – я не смогла понять. Тогда я думала, что это был гнев, но теперь кажется, не было ли это какой-то просьбой; я отвлеклась. А затем – бац! – молоко потекло на твои колени и попало на туфли Тома.

Памела утверждает, что слух – последнее из чувств, которое страдает после перенесенного инсульта. «Даже если вы не можете говорить, вы отлично слышите», – сказала она. Это должно быть похоже на младенчество, когда малыш способен понимать чужие слова, но пока не может заставить свой рот принимать формы, необходимые для полноценного общения. Интересно, как долго ты выдержишь это? Об этом никто ничего не сказал. Фраза «никто не может сказать» отвратительна. Как скоро он встанет на ноги, доктор? Никто не может сказать. Как скоро он снова сможет говорить? Никто не может сказать. Будет ли у него еще один удар? Никто не может сказать. Сможет ли он когда-нибудь полностью восстановиться? Никто не может сказать. Врачи и медсестры все говорят о следующих шагах: физиотерапии, логопедии, консультировании, даже если появится депрессия, о которой нас предупреждали, – но никто не готов прогнозировать, какова вероятность того, что хоть что-то из этого действительно сработает.

Я считаю, твоя самая большая надежда на выздоровление заключается в том, чтобы просто оказаться здесь, под этой крышей.

Конец сентября 1957 года. Раннее утро у школьных ворот, а небо все еще больше желтое, чем голубое. Тучи над колокольней рассыпались, а лесные голуби мурлыкали свою страшно тоскливую песню: «Ох-у-ух-ух-ох-ох». И вот Том вернулся ко мне.

К тому времени я преподавала уже несколько недель и привыкла к школьному распорядку. Мои ноги окрепли, и я научилась контролировать дыхание. Но при виде Тома мой голос исчез окончательно.

– Марион!

Я столько раз представляла себе его мужественное лицо, его белоснежную улыбку, его обнаженные крепкие предплечья, и вот он здесь, на террасе Королевского парка, стоит передо мной и выглядит меньше, чем мне казалось, но более утонченным; после почти трехлетнего отсутствия лицо его похудело и он выпрямился.

вернуться

15

Джудит Оливия Денч – британская актриса театра и кино, лауреат премий «Оскар» и «Золотой глобус». Дама-командор ордена Британской империи.