— Стало быть, вас отчислили, — сказал Баррет, используя слово, которое не мог произнести его собеседник.
Фенвик кивнул. Со своими белокурыми волосами, обрамлявшими завитками его щеки, он напоминал сейчас заупрямившегося мальчика. Лицо исказилось гримасой, когда он сказал:
— Там был один злобный преподаватель. Он меня ненавидел, и я не смог сдать экзамен за его курс.
— Со мной в Кембридже случилось то же самое. Только меня погубил не преподаватель, а ночные пирушки.
Фенвик хранил молчание. Он выглядел еще более подавленным, чем в ту ночь, когда в пух и прах проигрался.
— Если хотите продолжить учебу, я могу пристроить вас в Кембридж. Я лично знаком с деканом.
— И вы это сделаете? — Гарольд поднял голову и недоверчиво посмотрел на своего зятя.
— Мы теперь родственники, — сказал Уотертон. Он сознавал — нужно войти в доверие к Фенвику. Что может быть лучше проявления заботы о своем шурине! Кроме того, Баррет не забыл еще то время, когда сам был так же молод и неуемен.
— Я хочу вас спросить, хотя мне неловко. Но я ничего не могу с собой поделать. — Гарольд прочистил горло. — Вы уехали прошлой ночью. Я слышал утром, как слуги судачили по этому поводу. Они говорили, что вы даже не зашли к Мэгги в спальню. У вас были для этого какие-то причины? Я спрашиваю потому, что, когда я увидел вас у нее в комнате в Фенвик-Холле, мне показалось…
— Я знаю, что вам показалось.
— Если она упрямится, я мог бы с ней поговорить.
— В этом нет нужды, — сказал Баррет таким жестким тоном, что заставил собеседника нахмуриться. Должно быть, Фенвик понял, что ему не следовало касаться столь деликатной материи. Осознав свою ошибку, он опустил глаза и стал молча рассматривать свои руки.
— Я должен был отлучиться по делам, — признался Уотертон, чтобы чем-то заполнить тишину.
Фенвик молчал.
— Как водится, я послал ей цветы и красивую безделушку, — сказал Баррет.
Фенвик по-прежнему молчал.
— Это должно помочь, — продолжал Уотертон. — Она ведь женщина!
И вдруг он ощутил на себе чей-то взгляд. Он посмотрел поверх головы Гарольда. В дверях стояла Меган со сверкающим ожерельем вокруг шеи. Лицо ее пылало, глаза метали молнии. Она стиснула зубы. Казалось, изо рта у нее сейчас вырвется струя пара, как из кипящего чайника. Баррет почувствовал, что ему делается нехорошо.
— Меган, я…
Она не стала дожидаться, когда он закончит. Повернулась и выбежала в холл.
— Черт побери! — пробормотал Уотертон, срываясь с места.
— Оставьте ее. Она успокоится. — Фенвик встал.
— Не вмешивайтесь! — Баррет выскочил из комнаты. Пробежал через холл, взбежал по лестнице. Для женщины, с ее длинным платьем и юбками, она бегала очень быстро, как лань. Он не мог ее догнать, и она вбежала к себе в спальню.
— Дайте мне объяснить, — сказал Баррет. — Я только хотел…
— Я знаю, что вы хотели!
В него полетела лампа.
Он ловко увернулся — лампа разбилась о стену у него за спиной.
— Выслушайте меня, Меган.
— Нет! — Она схватила подсвечник и запустила следом.
Баррет согнулся, следя, как подсвечник пролетел мимо его лица и ударился о дверь. На пол посыпалось разбитое стекло.
— Я не желаю, чтобы мне покупали пустые подарки, как дешевой шлюхе. — Она потянулась за цветами.
Уотертон успел схватить ее раньше, чем она вазу, и прижал ее руки к бокам.
— Я только хотел вас немного умилостивить.
— Отпустите меня! — Она пыталась высвободиться.
— Не отпущу, пока вы мне не улыбнетесь.
— Улыбаться — вам? Да я лучше…
Остальные слова заглушил поцелуй. Меган плотно сжала губы и напрягла тело. Баррет продолжал домогаться, чтобы она улыбнулась, предчувствуя конец ее сопротивлению. Он ласкал языком ее рот и гладил сзади руками. Наконец она обмякла.
Баррет провел руками вдоль ее спины. Он чувствовал, как тело ее пронизала дрожь. Он невольно улыбнулся и проследовал еще выше, к гибкой шее, распутывая пальцами волосы. Шпильки попадали на пол.
— Такое ощущение, будто я трогаю шелк, — произнес он около ее рта, запуская руки в волнистые пряди. Они были нежны, как пух, и щекотали кончики пальцев.
Меган приоткрыла губы. Он скользнул языком внутрь, отыскивая самые дальние тайнички. Он сказал себе, что целует ее лишь потому, что должен изображать чуткого мужа. Но вопреки всему сгорал от желания.
— О Баррет, — сказала Меган, обвивая руками его шею, и страстно поцеловала его.
Он продолжал гладить ее, но вдруг издал странный звук, что-то среднее между стоном и рычанием, и внезапно прервал поцелуй.
Меган обратила на него глаза, потемневшие от желания и разочарования.
Если б он только мог усладить ее ласками, чтобы она не смотрела на него так! Баррет проглотил комок в горле, преодолевая искушение снова ее поцеловать. Он провел-пальцем по ее губам.
— Будете швырять в меня что-нибудь еще, если я отпущу вас?
— Скорее всего, — ответила она, насмешливо улыбаясь и дразня его своими ямочками.
— Пойду скажу Коутсу, чтобы прислал кого-нибудь убрать все это, — сказал он.
Меган засмеялась, и ее звучный, чуть хрипловатый голос стал искушением. Уотертон заставил себя отойти. И тут же осязаемо почувствовал утрату.
Когда она заговорила снова, лицо ее приняло совершенно другое выражение.
— Милорд, я должна поблагодарить вас за то, что вы дали Гарольду деньги оплатить долги.
— Должно быть, вы все слышали, стоя в дверях кабинета, прежде чем я вас заметил, — сказал Баррет.
— Да, — сказала Меган, — я видела, как вы вручили ему чек. В любом случае я вам очень признательна. — Глаза ее потеплели.
— И вы всегда бросаете чем придется в тех, кому благодарны? — усмехнулся Баррет.
— Не всегда, — с такой же улыбкой ответила Меган. — Извините. Я вышла из себя.
— Кхе-кхе, — кашлянул кто-то поблизости.
Баррет обернулся. В дверях стоял Коутс, с красным лицом, смущаясь, что побеспокоил их. — Прошу прощения, но вас ожидает леди Аптон, миледи.
— Спасибо, Коутс, — улыбнулась Меган.
В ответ он расплылся в улыбке. Затем повернулся и удалился.
— Старайтесь не увлекаться сверх меры, — сказал Баррет. — Холли может заразить вас своим азартом.
— Мы отправляемся всего лишь за покупками.
— Гм, «всего лишь» к ней неприменимо, — возразил Баррет. — У Холли сплошные крайности. Не позволяйте ей довести меня до банкротства. — Он подмигнул и направился к двери, оставив ее озадаченно смотреть ему вслед.
Не прошло и двух часов, как Меган шагала рядом с Холли по Мейфэр-сквер. Мимо непрерывным равномерным потоком двигались экипажи, уличные торговцы и прохожие. Над дверями магазинов покачивались рождественские гирлянды из падуба и самшита, верхнюю часть окон украшали связки сосновых веток.
Но после недавних впечатлений вряд ли это предпраздничное оживление могло возбудить у Меган большой интерес. Она провела пальцем по губе, где все еще сохранилось ощущение того поцелуя. Несмотря на свой неумный шаг с подарками, Баррет иногда может быть очень обаятельным, подумала она. Таким обаятельным, что противиться ему просто невозможно. Но когда он отодвинет в сторону свои рыцарские представления? Когда он решит, что достигнутой степени знакомства достаточно? Предвкушение этого вызывало у нее внутренний трепет. Ее размышления прервал голос Холли:
— Мой муж чувствует себя не в своей тарелке, когда я ухожу больше чем на три часа. Особенно теперь.
— Я так рада, что вы взяли меня с собой, — сказала Меган с благодарной улыбкой. — Знаете, у меня никогда не было друзей среди женщин, вы — первая.
— Приятно слышать. — Большие карие глаза Холли потеплели. — Раз это наш первый совместный поход за покупками, я считаю, нужно сделать его запоминающимся. Можно посвятить ему весь день. Как вы думаете?