— Я просто говорю честно.
— Это точно, — сказал лорд Кенсингтон и забарабанил пальцами по столу. — Тогда позвольте я перейду к следующему пункту. Я даю вам пять тысяч фунтов, чтобы вы оставили моего сына и позволили ему аннулировать брак.
— Этого недостаточно. — Меган смотрела герцогу прямо в глаза.
— Десять.
— Нет, — сказала Меган.
— Пятнадцать.
Она покачала головой, так что перо ее жокейской шляпки запрыгало возле уха.
— Вы много запрашиваете, — сказал герцог. — Двадцать тысяч. И это мое последнее предложение.
Меган заморгала, стараясь изобразить неподдельное оскорбление.
— Нет.
— Это же целое состояние, черт побери! — В голосе герцога звучало раздражение, но лицо его выражало удовольствие от самого процесса торга.
— В самом деле, сэр, состояние, — согласилась Меган. — Но этого недостаточно, чтобы вынудить меня оставить вашего сына. — Баррет был прав. Его отцу нравились достойные оппоненты, не обнаруживающие перед ним страха. Это знание приободрило ее. Она почувствовала, что ей стало легче смотреть герцогу в глаза.
— Тогда сколько ж вы хотите?
— Если вы предложите мне все золотые запасы Англии, это не сможет меня поколебать.
— Стало быть, вы его любите? — Герцог бросил на Меган подозрительный взгляд.
— Это вас не касается. Даже если бы и любила, вам я в этом не призналась бы.
— Вы маленькая плутовка. С тех пор как не стало моей Ведетты, никто не разговаривал со мной в таком тоне. — Герцог в задумчивости уставился на свои руки, видимо, предавшись воспоминаниям.
Меган посмотрела на его лицо. Переживаемое волнение, все скорби жизни, каждая рана, покинув свои тайники, вышли наружу. Это побудило ее спросить:
— Кто такая Ведетта?
— Моя вторая жена. — Лорд Кенсингтон взглянул на Меган, и лицо его снова сделалось недоверчивым. — Я думал, мой сын рассказывал вам, поскольку он так ее ненавидел!
— Он не рассказывает ни о ком из своих родственников.
Герцог издал рокочущий горловой звук.
— Мой сын предпочел бы вообще забыть, что на свете существуют его родственники — его единокровные брат с сестрой и я.
— Где они живут?
— В Ницце.
— Значит, вы избрали те края своим домом?
— Ведетта была родом из Франции, поэтому она хотела жить и воспитывать наших детей там.
— А как же Баррет? — Меган вцепилась в свой кнут.
— К великому несчастью, Баррет наотрез отказался жить во Франции. Не пожелал отрываться от родных корней. Ему было тогда всего восемь, но он уже отличался упрямством и воинственностью. Я видел ту неприязнь, которую он питал к Ведетте, и понимал, что если стану принуждать его, это только усугубит дело. Поэтому я оставил его учиться. — Лорд Кенсингтон кашлянул и, задумавшись на секунду, добавил сердитым голосом: — И к лучшему.
— Понятно. — Меган живо представила себе Баррета — одинокого маленького мальчика, отданного в интернат. — Иногда люди думают, что поступают правильно, — тихо сказала она. — Но это вовсе не означает правильности самого выбора.
Черты герцога обрели твердость.
— Вы еще смеете, сидя здесь, судить меня за мои действия?
— Я не собираюсь судить вас, ваша светлость, — сказала Меган. Находясь под прицелом грозных глаз герцога, она старалась не теребить хлыст. — Просто высказываю свои соображения. Я думаю, Баррет вел себя так только потому, что хотел добиться от вас внимания. Видите ли, ваша светлость, его и мое детство во многом похожи. Но я не была трудным ребенком. Чтобы снискать любовь родителей, я пыталась им угождать.
— Как? — не замедлил отреагировать герцог. На сей раз в его сердитом тоне слышалось любопытство.
Меган не хотела открывать перед этим человеком свою душу и тем давать ему возможность получить над ней власть. Однако ему следовало это услышать, чтобы он мог лучше понять Баррета.
— О, я пыталась рисовать акварелью, вышивать, стрелять из лука, скакать на лошади. Только все мои потуги оказались напрасными. — Она улыбнулась, но глаза оставались грустными. — Более нескладного создания, нежели я, вероятно, не существовало на свете. Я кое-как осилила азы. Единственное, чему я выучилась, — это верховой езде. Во всяком случае, я ездила достаточно хорошо, чтобы мои навыки не сердили отца. В конце концов я поняла — будь во мне хоть тысяча талантов, ничто не поможет. Поэтому я отдалась собственным пристрастиям — книгам и астрономии. В них я нашла утешение. — Меган наморщила лоб и ушла в свои мысли.
— И суть вашего длинного повествования… — сказал герцог, когда она замолчала.
— А вы не понимаете? Баррет сердил вас и свою приемную мать, должно быть, потому, что нашел в этом отдушину.
Кустистые седые брови герцога Кенсингтона нависли над глазами.
— Я уверен в этом.
— Возможно, вам нужно было проявить к нему больше терпения.
Лицо герцога сделалось красным.
— Как вы смеете давать мне подобные советы? Вы ничего не знаете о том, что было дальше.
Меган нервно крутила в руках хлыст.
— Я видела рубцы у него на спине. Вы били его.
— Это ложь! — Лорд Кенсингтон ударил кулаком по столу.
— Ложь? — Меган вскочила и уставилась на большой кулак, лежащий на стопке бумаг.
— Я никогда его не трогал. Если он сказал вам об этом, то…
— Нет, он не говорил. Я сама подумала так.
— Причинять вред собственному сыну! — Толстый подбородок и щеки герцога затряслись от негодования. — Я бы никогда себе этого не позволил.
— Тогда кто это сделал?
— Понятия не имею, — сказал герцог. Меган бросила на него скептический взгляд.
— У вашего сына рубцы на спине. Его избивали, а вы не знаете кто?
— Я даже не знал про эти рубцы. — Лорд Кенсингтон опустил глаза на свои стиснутые кулаки. В какой-то миг на лице у него промелькнуло раскаяние.
Часы в комнате пробили половину часа.
— Я хочу поблагодарить вас за эту встречу. — Меган встала.
— Что? — Герцог посмотрел на нее так, как обычно ее отец смотрел на мать, когда был недоволен ее поведением.
— Теперь я смогу гораздо лучше понять Баррета, — сказала Меган.
— Значит, вы хорошо его изучили? — Лорд Кенсингтон поднялся из-за стола, выпрямясь во весь рост. — Позвольте мне подсказать вам кое-что. Поверьте, я знаю своего сына. У него более сложный характер, нежели вы себе представляете. Если вы думаете, что Баррет когда-нибудь ответит вам любовью, вы ошибаетесь. Вы будете горько разочарованы, потому что ему не дано любить.
— Возможно. И все же я не собираюсь сдаваться так легко, как вы в свое время. — Меган хмуро взглянула на герцога. — А теперь извините, я должна идти.
Меган спокойно покинула кабинет. Пока она шла по коридору, в ушах у нее звенел разгневанный голос хозяина дома. Дворецкий взглянул на нее с недоверием и благоговением одновременно. И как эта леди так лихо разделалась с герцогом Кенсингтоном?
В эти минуты Уотертон, сидя в экипаже, смотрел на ее подарок и поглаживал пальцами золотую цепь. Чем дольше они с Меган находились вместе, тем труднее становилось смотреть в ее чуткие фиалковые глаза и уходить от правдивых слов.
Наверное, не следовало делать то, что он делал вчера в карете, подумал Баррет. Но ей так хотелось ласк, что видеть страдание на ее лице было невыносимо тяжко, и еще труднее — забыть выражение ее глаз потом. Она выглядела такой несчастной, когда он оставил ее у дверей спальни!
Пока Баррет хмуро вспоминал вчерашнюю ночь, они доехали до места. Он почувствовал, что карета остановилась. Надоеда, дремавший рядом на сиденье, встрепенулся. Едва Гастингс взялся за ручку дверцы, как пес с лаем высунул голову и выскочил через окошко.
— Маленький дуралей, — сказал Баррет в тот момент, когда слуга распахнул дверцу.
Гастингс состроил обиженную гримасу.
— Не ты, — добавил Баррет. — Он.