— Ань, — Лёша смотрит на меня, — ты смотришь?
— Да, — мурчу, укладывая голову на его грудь.
Чувствую быстрое сердцебиение. Оно успокаивает.
— Лёёш, — тяну, прижимаюсь губами к его коже.
Такой приятный аромат! Помню, читала, что у каждого человека есть свой запах. Не одежда или духи, а именно вот кожа пахнет. И что, если тебе человек подходит, его аромат тебе будет нравиться.
И мне нравится… очень сильно. У Лёши он лёгкий, ненавязчивый. Ласкающий. У Андрея более тяжелый, сминающий. Не позволяющий сопротивляться. А как пах бывший? Уже не помню. Не могу сдержать смешок.
— Что, помпончик?
— С девушкой, с которой ты расстался вчера… всё серьезно было? — не знаю, с чего мне вдруг стало это интересно.
— Да, — коротко отвечает.
— Пойду возьму ещё мармеладок. Не знал, что мы с тобой оба их обожаем, — Андрей вальяжно стекает с постели и идёт в сторону кухни, — хорошо, что взяли сразу оптом.
Или он решил оставить нас с Лёшей одних?
— Прости, если я не в своё дело лезу.
— Она изменила мне накануне праздника, — вздыхает брюнет.
— Ой. Мне жаль, Лёш, — лепечу.
— Да ничего. Ты ведь тоже не просто так рыдала посреди улицы? — усмехается он.
— Так, надо выпить! — Андрей тащит новую бутылку шампанского.
— Я застукала своего… сожителя, — тих говорю, — в постели с моей лучшей подругой. Так сказать, в процессе…
— Оу, — мужчины переглядываются.
— Да, а потом он извинялся. Двести раз позвонил, — усмехаюсь, — ну а следом посыпались ругательства.
— Ты молодец, что не простила, — заявляет брюнет, — измена — это предательство. После такого у вас бы ничего не вышло больше.
— Принято считать, что женщина может простить, — вздыхаю, — но я не могу. От одной мысли противно. Но, с другой стороны, думая о том, что я увидела, боли уже не чувствую.
— Надеюсь, это из-за нас? — бородач обнимает меня, целует в макушку, — мы исцеляем твоё хрупкое сердечко?
— Ага, — шепчу, — вы вообще всю мою жизнь вверх дном перевернули.
— Это же прекрасно, Анюта! — восклицает Лёша, — потому что у меня чувство, будто это всё подстроено.
— Кем же? — скептически выгибаю бровь.
— Ну как кем, — смеется мужчина, затем показывает куда-то наверх, — просто нам суждено быть вместе! ТАМ так решили.
— Он вечно о судьбе талдычит, — вздыхает Андрей, — хотя, это действительно похоже на чудо.
— Что именно? — не понимаю.
— То, что моя тачка сломалась именно тогда, когда ты была на улице. Ни минутой позже или раньше. И что мы в одно время приехали в «Петушки», лечить ваши разбитые сердца, — задумчиво говорит он, теребя бороду.
— То есть, теперь ты веришь в чудеса? — ехидно хмыкает брюнет.
— Можно и так сказать.
— Я тоже не верила, — улыбаюсь, — но теперь даже не знаю. Вы такие классные оба. Не влюбиться бы с потрохами.
— Влюбляйся спокойно, малыш, — они вдруг оба приникают к моим щекам, — тебе не скрыться от нас.
Прикрываю глаза, убаюканная мирным завыванием ветра за окном и приятными поглаживаниями моих мужчин.
Сердце уже всё решило. Оно безо всяких проблем открылось перед Лёшей и Андреем. Тело принимает их, а душа поёт, когда эти мужчины рядом.
Неужели они правы? И нам просто суждено было встретиться? Вылечить боль друг друга, исцелить. Закрыть двери в прошлое и открыть яркое окно в будущее?
С этими мыслями я засыпаю, под тихий разговор и смешки. Мне безумно тепло и сладко.
Просыпаюсь утречком, сладенько потягиваюсь. Распахиваю глаза и…
— ААА! — падаю с постели, столкнувшись со взглядом чудовищных чёрных глаз.
— Помпон! — брюнет ловит меня.
Держит, затем сажает на постель.
— Ты чего? Это же всего лишь мишка, — усмехается он.
И правда! На моей постели сидит огромный бежевый плюшевый медведь. Сердце пропускает удар. Беру его мягкую лапу. А он милашка!
— Не знали, что тебе подарить, — пожимает плечами Андрей, — катались по ближайшим магазинам. Всё либо закрыто, либо дурь всякую продают. Вот, решили пока откупиться медведем.
— Не стоило, — смахиваю слезинку умиления с ресниц.
— Почему? Не нравится? Вроде сшит хорошо. Или игрушки не любишь?
Как многие девушки, я очень люблю всякое милое. В том числе и плюшевые игрушки. Но Паша всегда говорил, что это дурь и детский сад. Так что мои любимые мягкие зверушки остались у родителей, а бывший завешивал квартиру картинами, которые я не любила.
— Очень люблю, — шепчу, обнимая медведя, — он дорогой, наверное. И мягкий такой!
— Не дороже денег, — фыркает бородач, — нам главное, твои эмоции. Думали что посерьезнее, например духи или ювелирку, но не уверены, что угадаем… всё-таки мы пока не очень хорошо знакомы…