(Погоди кричать: "Позор!"),
При дворе он стал известен,
А потом затмил весь двор
Самый преданный из слуг,
Королю он первый друг.
Говорит он как-то в шутку:
"Все ты хмуришься, король!
Ну, а хочешь на минутку
Я твою сыграю роль?
Ну-ка, дай мне свой наряд!
Славный будет маскарад!"
Их Величество застыло:
"И опасно и смешно!"
Все же ради шутки милой
Раздевается оно
И снимает под конец
Даже маску и венец.
Нарядились. Разве скажешь,
Кто король из этих двух?
"Эй, держи-ка его, стража!"
Громко крикнул тут пастух.
Этим только прикажи!
"Эй, хватай его, вяжи!"
Злой король сидит в темнице,
А в хоромах пир горой,
Каждый пьет и веселится.
Маску вдруг сорвал герой:
"Не король я, господа,
Им и не был никогда!
Наша доблестная стража
Короля взяла в тюрьму.
Я ж пастух, не рыцарь даже,
Преподал урок ему.
А теперь пора мне в путь
На коровушек взглянуть!"
Но народ освобожденный
Закричал: "Ты наш король!
Эту маску и корону
Вместе с троном взять изволь!
Ты и добр и справедлив
Будет наш народ счастлив!"
Тут пастух сказал им: "Люди,
Если править во дворце
Паренек крестьянский будет,
То без маски на лице!"
Закричали все: "Виват!"
И ударили в набат.
Так король жестокий Петер
Потерял и трон и двор.
Королевством правит этим
Наш пастух и до сих пор.
Ты о нем не забывай
Маски лживые срывай!
Прадедушка только и сказал:
- Черт возьми!
И больше ничего. Но это "черт возьми!" наполнило меня гордостью. Значит, моя баллада ему понравилась. И он нашёл, что пастух - настоящий герой.
- Чтобы срывать маски с великих мира сего, всегда требуется отвага, Малый. А когда человек проявляет еще и находчивость, вот как твой пастух, да при этом рискует жизнью не ради своих интересов, а просто возмутившись несправедливостью, тогда гусарство - уже не гусарство, а благородный поступок. Тогда это героизм.
- А герой, прадедушка, обязательно совершает благородный поступок?
- Чаще всего, Малый.
Старый подкатил к окну и стал глядеть на тёмное море и на цепь фонарей вдоль причала.
- Героические поступки, - сказал он, - как вон те огни там, внизу, маяки в мире, полном несправедливости и произвола. Их свет вселяет мужество в других.
Я увидел лицо прадедушки на фоне окна, седые волосы, крупный нос, бороду и подумал: "Может, и Гомер, больше двух тысяч лет назад описавший деяния греческих героев, выглядел вот так же..."
- Зажги свет, Малыш.
В маленькой комнате стало светло, оконные стекла превратились в черные зеркала, а Гомер - в моего прадедушку.
- Сегодня мы уже много чего выяснили про героев, - сказал он. Например, что сжечь свои корабли, пойти непроторённым путем - иной раз поступок героический. Ты показал это на примере Генри и его двадцати тёток. А еще мы выяснили, что гражданское мужество оказывается подчас настоящим геройством. Правда, герои бывают разные: и такие, как твой пастух, и совсем маленькие, как мой пингвин.
- А еще, что не всякое гусарство - геройский подвиг, прадедушка!
- Вот-вот, Малый! А завтра давай подумаем о том, всегда ли героический подвиг - такое уж убийственно серьёзное дело. Не бывают ли иногда геройские поступки веселыми и смешными? Я, по правде сказать, не прочь подумать об этом уже сейчас. А ты иди-ка вниз и поиграй с Верховной бабушкой в лото. Она так любит эту игру, а мы с тобой должны хоть в чем-нибудь ей угодить.
- Да она ведь жулит! - возмутился я. - Она кого хочешь на острове обыграет!
- Тогда и ты не плошай, Малый! Только гляди в оба! Верховная бабушка приходит в бешенство, когда замечает, что другие плутуют.
Хромая и вздыхая, я спустился по лестнице на нижний этаж, чтобы сыграть в лото с Верховной бабушкой.
Но до игры так дело и не дошло. Внизу я услышал голоса, доносившиеся из столовой. Эти хорошо знакомые мне голоса читали по очереди какое-то стихотворение.
Я тихонько подкрался к двери и стал подслушивать, хотя в передней здорово дуло.
Обе мои бабки декламировали балладу Шиллера "Перчатка" с такой силой и страстью, словно отведали яичного ликера. Когда одна запиналась, тут же подхватывала другая. Под конец Низинная бабушка торжественно возвестила:
Но холодно приняв привет ее очей,
В лицо перчатку ей
Он бросил и сказал: "Не требую награды"*.
______________
* Перевод В.Жуковского.
После этого обе они захлопали в ладоши и принялись хвалить друг друга за прекрасную память. А затем, как ни странно, стали беседовать о... героизме.
Так как с меня на сегодня было вполне достаточно рассуждений о героях, я хотел было незаметно удалиться, но тут вдруг они переменили тему.
- Боюсь, наш Старый не долго протянет, - сказала Верховная бабушка, болезнь серьёзнее, чем он думает. Малый, конечно, не должен об этом знать. Завтра придет врач. Надо, чтобы Малыш ушел из дому. Я скажу ему, что ты пригласила его на пирог, Анна!
- Что ты, Маргарита! - услышал я голос Низинной бабушки. - У него ведь нарыв на пятке!
- Да уж как-нибудь дохромает, не старик! Ничего с ним не случится!
У меня пропала всякая охота подслушивать их разговор. Я бесшумно поднялся по лестнице на второй этаж и лег в постель.
В этот вечер мне не хотелось ни читать, ни писать и я долго не мог уснуть - все думал и думал о том, что наступит день, когда у меня больше не будет прадедушки.
Среда, в которую мы смеемся, потому что нам грустно. Речь здесь пойдет соответственно о веселых героях, а также о том, что человек, который умеет смешить других, сам нередко бывает печальным; кроме того, здесь неопровержимо доказывается, что поросенок с часами на копытце - явление хотя и редкое, но весьма примечательное. Итак,
СРЕДА
В зимнем пальто и ушанке, закутанный в теплый шарф, я отправился на следующее утро к Низинной бабушке в нижнюю часть острова.
Я и виду не подал, что знаю о болезни прадедушки и о том, что должен прийти врач. Я сказал прадедушке как можно веселее:
- Низинная бабушка с некоторых пор тоже, как выяснилось, интересуется героями. Если она будет меня расспрашивать, я расскажу ей что-нибудь про смешных героев. Она ведь так любит смеяться. А мы с тобой все равно хотели сегодня вспоминать забавные подвиги.
- Верно, Малый, - сказал прадедушка. - Я тоже пока подумаю про смешных героев. Может, и получится какой-нибудь рассказик. После обеда я тебе его прочту.
- Идет, прадедушка!
Мы расстались смеясь, хотя оба знали, что осмотр врача в это утро дело очень серьезное.
Однако по пути к Низинной бабушке (пятка моя болела, и я спустился на подъемнике, вместо того чтобы ползти по лестнице), пока я шел навстречу морозному ветру по пустынной каштановой аллее, мне, несмотря на страх за прадедушку, а может быть, как раз из-за этого страха, приходили в голову только самые смешные вещи.
Войдя в большой желтый дом под высокими каштанами (Уракс, старый-престарый сенбернар, как всегда, чуть не сбил меня с ног), я сказал Низинной бабушке:
- Я тут, по дороге, начал сочинять один стишок. Можно, я допишу его на чердаке?
- Только, надеюсь, потом ты мне его прочтешь, Малый? И дай слово, что не будешь переутомляться. Для великих мыслей твоя голова еще слишком мала!
- Честное слово, не буду, бабушка! - торжественно пообещал я. - Да у меня и нет никаких великих мыслей. Я просто развлекаюсь.