- Мы должны сделать все возможное, Ян, - ответил один из рыбаков. Наш долг - хотя бы попытаться ее спасти!
Другой рыбак попросту оттолкнул Яна:
- С дороги, коротышка! Мы отчаливаем!
Яна Янсена в эту минуту нельзя было узнать. Он ухватил рыбака за робу и сказал спокойно, хотя стал белым как полотно:
- Погляди на море! А ведь это только начало! Если вы перевернетесь, будет шесть утопленников!..
Он выпустил из рук его робу и пошел, шатаясь от ветра, под дождем вдоль причала.
Рыбаки переглянулись. Таким они никогда не видели Яна Янсена. Вот уж теперь-то каждому стало ясно, какой он трус. И все-таки что-то в его поведении заставило их задуматься.
Когда спасательная лодка отчалила - на пристани тем временем собралась толпа, - море уже разбушевалось вовсю. Валы перекатывали через причал. Небо и море слились. Только чудом спасательной лодке удалось отойти от берега. Еще один раз она показалась вдали, на гребне высоченной волны, и исчезла.
Островитяне, собравшиеся на пристани, испытывали страх за гребцов и гордились их мужеством. На Яна Янсена все глядели с презрением.
Шторм набирал силу, буря бушевала все неистовей. Толпе пришлось разойтись, потому что море вздымалось все выше и вода уже начала заливать ближние подвалы. Теперь все население острова пришло в движение. С высокого берега многие наблюдали за морем в подзорную трубу. Но густая сетка дождя заслоняла все. Иногда то одному, то другому чудилось, будто он различает вдали лодку. Но всякий раз оказывалось, что это только тень водяного вала.
Вскоре спустилась тьма. Зажгли газовые фонари и керосиновые лампы. Стоявшие у причала притихли.
И вдруг все закричали в один голос:
- Вон они!
Лодка вынырнула совсем близко от берега. Она поднялась на волне, потом опустилась вниз и исчезла.
- Они не могут пристать! Надо бросить спасательные круги! - крикнул кто-то.
В то же мгновение на гребне волны вновь показалась лодка, ее было плохо видно, но все ее заметили. Казалось, до нее рукой подать... И вдруг ее стремительно понесло вместе с пеной прямо на затопленный берег. И раньше, чем отхлынувшая волна успела затянуть лодку обратно в море, все увидели какую-то одинокую фигуру, перепрыгнувшую через борт.
Двое рыбаков отважились броситься в воду; но не успели они приблизиться к человеку, борющемуся с волнами, как огромный вал вновь подхватил его и повлек в море. Новая волна опять потащила его за собой к берегу, и на этот раз рыбакам удалось его схватить, прежде чем отхлынувший вал затянул его в свой водоворот. Это оказалась леди Вайолет.
Шестерых рыбаков, отправившихся ее спасать, напрасно ждали до самого утра. Только через несколько дней в разных местах побережья вынесло волной их трупы.
Неделю спустя всех шестерых хоронили на маленьком кладбище острова. Леди Вайолет от имени своего брата-наместника, находившегося в это время в Лондоне, произнесла надгробную речь.
- Вы вышли в море из-за меня, - обратилась она к лежащим в могиле. Я, играя своей жизнью, не подумала о том, что подвергаю смертельной опасности и вас. Поздно просить прощения. А вам, живые, я скажу, обернулась она к плачущей толпе, - что это было не геройство, а безумие выходить в море. В такую бурю, на такой лодке никто не мог бы вернуться назад. Только один из вас - маленький Ян Янсен нашел в себе мужество воспротивиться этому безумию. Он знал обе лодки. Он знал и гребцов. Он считал, что у меня больше шансов на спасение, чем у шестерых спасателей. Шесть жизней за одну - слишком дорогая плата. Он был прав: храбрость должна быть не слепой, а разумной. Давайте же никогда не забывать об этом!
Пока прадедушка рассказывал, на чердаке стало темно. Теперь я повернул выключатель, и мы оба зажмурились от яркого света.
- Ну, - спросил Старый, - а ты как думаешь насчет Яна Янсена, Малый?
- Я думаю, прадедушка, что шестеро рыбаков в спасательной лодке все равно были героями. Они сами понимали, на какую опасность идут. И все-таки вышли в море, чтобы спасти человека.
- Может быть, Малый, они понимали это не так хорошо, как Ян Янсен. Если бы они знали наверняка, что у них нет ни малейшей возможности спастись, и все же вышли в море, я назвал бы это отчаянным безрассудством. А безрассудство - это еще не героизм.
Я хотел было что-то ему возразить, но в это время послышались шаги на чердачной лестнице. Прадедушка тоже повернул голову и прислушался. А потом сказал:
- Запихни-ка поскорее обои под диван, Малый! И отопри потихоньку дверь. Да, и спусти гардины!
Как мне удалось исполнить сразу все его указания, я и сам не знаю. И все же мне это удалось. Когда Верховная бабушка переступила порог чулана, мы встретили ее невинными улыбками. Гардины красовались на окне, рулона словно и не бывало.
Верховная бабушка принесла нам наверх ужин - бутерброды с колбасой и сыром, редиску и чай.
- Хватит вам сочинительствовать, - сказала она и оглянулась, словно ища чего-то.
- У вас что же, и бумаги нет? - недоверчиво спросила она. - Может, вы опять пишете на досках, как тогда, четыре года назад?
- Мы пишем в воздухе, Маргарита, - улыбнулся прадедушка. Рассказываем друг другу всякие истории. А если нам понадобится их записать, уж что-нибудь нам да подвернется.
Верховная бабушка хотела, видно, ответить что-то очень колкое, но тут вдруг заметила, что я сижу сразу на всех подушках.
- Пять женщин проветривали эти подушки, выбивали и клали как можно красивее! - сказала она. - А вы за пять минут что из них сделали?
- Лежбище поэтов! - рассмеялся прадедушка. - А что, разве не красиво? Не удобно?
- У меня другие представления о красоте и удобстве, - возразила Верховная бабушка, язвительно поджав губы. Вслед за этим она удалилась вместе с карманным фонариком, без которого теперь, когда стемнело, нечего было и думать к нам соваться - на чердаке не было лампочки.
За ужином мы с прадедушкой продолжали говорить про Яна Янсена. Я согласился, что маленький Ян, трусливый от природы, на одно мгновение проявил мужество почти героическое: не побоявшись презрения целого острова, удерживал рыбаков от бессмысленной гибели.
- Чтобы одержать победу над собой, всегда требуется большое мужество, - сказал прадедушка. - Вот это-то мне и нравится в греческом герое и полубоге Геракле*. Он, правда, чересчур любил похвастать своей силой и многие подвиги совершил просто из послушания Зевсу**, но ведь это он избавил людей от стольких страшных бедствий - от Немейского льва, который опустошал все окрестности, от Лернейской гидры, уничтожавшей целые стада, от Стимфалийских птиц, нападавших на людей и животных и разрывавших их медными клювами...
______________
* Геракл - самый популярный герой греческих мифов, совершивший двенадцать подвигов.
** Зевс - в греческой мифологии царь и отец богов.
- А Зевс что, давал ему такое задание - совершить подвиг, да, прадедушка?
- Нет, хуже, Малый. Он приказал ему служить боязливому и слабому царю Еврисфею*. И этот жалкий трус придумывал для Геракла опаснейшие поручения, иной раз совершенно бессмысленные.
______________
* Еврисфей - в греческой мифологии царь Тиринфа и Микен, которому служил Геракл.
- И Геракл их всегда выполнял?
- Да, Малый, всегда! Я даже когда-то описал все его подвиги в шуточных стихах. Кое-что я, правда, шутки ради в них изменил, но в основном держался легенды. А тетрадка эта хранится здесь на чердаке в сундуке, слева за дверью. Достань-ка ее, пожалуйста. Она в черной клеенчатой обложке. Только не забудь захватить фонарик.