Когда дядя Гарри спросил меня, понравилась ли мне эта история о выдержке, я горячо ответил, что да, очень понравилась, и еще добавил, что он очень хорошо и увлекательно ее рассказал.
- В этом доме рассказчики растут как грибы, - сказал я.
Но дядя Гарри возразил, что дело тут совсем в другом:
- На маленьком острове, где, так сказать, всегда стоишь на приколе, надо как-нибудь коротать время. Тут волей-неволей начнешь рассказывать истории... Ну ладно, давай гасить свет. Спокойной ночи, Малый!
- Спокойной ночи, дядя Гарри!
Свет погас, и я уснул так быстро, что даже не успел заметить, как устал за этот день, полный всяких историй.
Воскресенье, в которое мы завтракаем по-королевски и беседуем за столом о Зигфриде. Здесь описывается последний подвиг Геракла и излагается история жизни Прадедушки-Краба. Кроме того, мы знакомимся здесь с любимым героем Старого. А кончается все довольно неожиданно. Итак,
ВОСКРЕСЕНЬЕ
Завтрак на следующее утро был чудовищно обильный и по случаю воскресенья, и потому, что наши моряки возвратились домой.
Надежды их не были обмануты - стол, как говорится, ломился от яств.
Тут были блюда на все вкусы: и соленые, и кислые, и жареная селедка, и маринованная, и копченый окорок, и острые сыры, а поскольку сегодня было воскресенье, то и сладкое - и булочки с изюмом, и повидло всех сортов, и коржики с корицей, и сдобное печенье.
На улице стоял сильный мороз. Холодный ветер сметал редкий снег в невысокие сугробы. Но здесь было хорошо натоплено.
Это было последнее воскресенье перед рождеством. На всем острове стоял запах анисовых пряников и коржиков с корицей.
Все мы были в самом отличном расположении духа, и Верховная бабушка, опять же по случаю воскресенья, ничего не имела против того, что за столом велась беседа о поэтах и героях, о балладах и рассказах. Она даже сделала несколько метких замечаний насчет героев. Только в одном она не допускала никаких возражений, она считала величайшим героем во всей мировой истории непобедимого Зигфрида, владельца знаменитой шапки-невидимки и волшебного меча.
- И ведь какой был красавец! Какой красавец! - мечтательно повторяла она.
Верховная бабушка явно придерживалась мнения, что герои обязательно должны быть красавцами.
На это прадедушка с благодушной улыбкой заметил, что он лично ничего не имеет против того, чтобы герои были красавцами, но, к сожалению, красота и героизм никак между собой не связаны.
- Если и есть какая-то связь между мужественным сердцем и прекрасной внешностью, - добавил он, - то она не так-то проста, и лучше уж нам не браться ее разъяснять. Что же касается Зигфрида, дорогая Маргарита, то он был, без сомнения, очень красивым юношей и прекрасно умел сражаться и скакать верхом на коне. Но героем, по-моему, Зигфрид не был.
- Что-о-о?! - воскликнула Верховная бабушка. - Зигфрид не был героем? Уж не хочешь ли ты быть умнее наших знаменитых поэтов? Разве ты не знаешь прекрасного стихотворения, в котором он воспет?
- Смутно припоминаю, - не без затаенного лукавства ответил прадедушка. - А может, ты помнишь его наизусть?
- Конечно, помню!
Когда речь шла об идеалах, Верховная бабушка была готова на все, даже на декламацию вслух.
И вот мы услышали из ее уст всем нам хорошо известное по хрестоматиям стихотворение Людвига Уланда, знаменитого поэта прошлого века:
Меч Зигфрида
Покинул Зигфрид на заре
Отцовский замок на горе.
Ему не много было лет,
Но посмотреть решил он свет.
На встречных рыцарей глядит
У каждого и меч и щит,
И только Зигфрид, только он,
Дубинкою вооружен.
Вот Зигфрид в темный лес свернул
И слышит дальний звон и гул.
Подходит к кузнице лесной:
Здесь лязг, и блеск, и жар, и зной,
И танец радостный огня...
"Возьми в работники меня!
Меня искусству обучи,
Как острые ковать мечи!"
Взмахнул он молотом разок
И наковальню вбил в песок.
Он плющил сталь, железо гнул,
И шел по лесу звон и гул...
И меч огромный, наконец,
Сковал наш Зигфрид, удалец.
"Теперь я рыцарь, я с мечом,
И великан мне нипочем!
Эй, трепещи, дракон, в лесу,
Тебе я голову снесу!"
Последняя строка в исполнении Верховной бабушки прозвучала как раскат грома. И теперь она с торжеством и вызовом смотрела на прадедушку.
Но Старый сказал с улыбкой:
- Это стихотворение, дорогая Маргарита, как раз подтверждает то, что я хочу сказать. А именно, что Зигфрид - не герой. Он просто очень хорошо владел своим ремеслом.
- Ремеслом? - переспросила Верховная бабушка, нахмурившись.
- Да, ремеслом воина. Вот и все. Если хотите, я могу подтвердить это одним стихотворением.
- Кто его сочинил? - язвительно спросила Верховная бабушка. Какой-нибудь знаменитый поэт или ты сам?
- Я сам, - скромно ответил прадедушка. - Может быть, несмотря на это, ты его все-таки послушаешь, Маргарита?
- Больше мне ничего не остается, - вздохнула она.
И тогда прадедушка - негромко и просто, совсем не так, как Верховная бабушка, - прочел стихотворение:
Юный Зигфрид
Идет о Зигфриде рассказ
С великим множеством прикрас,
И сомневаюсь я порой:
А впрямь ли Зигфрид был герой?
Имел как баловень судьбы
Он все условья для борьбы:
Он приобрел волшебный меч,
Обучен был рубить и сечь.
Он понимал язык зверей:
Его гонцом был воробей,
А также заяц, и олень,
И волк, и всяк, кому не лень.
И шапкой-невидимкой он
На всякий случай был снабжен.
В непробиваемой броне
На самом быстром скакуне
Скакал он смело на врага.
Но так ли смелость дорога,
Когда от всех напастей он
Был столь надежно защищен?
Геройством занят был герой,
Как шахматист своей игрой,
И заменяло мастерство
Геройский подвиг у него.
Тут в заблужденьи целый свет...
А был героем Зифгрид? Нет.
Верховный дедушка, дядя Яспер и дядя Гарри усиленно жевали, склонившись над тарелками. Я заметил, что они не хотят ничего говорить, пока не сказала своего слова Верховная бабушка. И она не замедлила его сказать, причем неслыханно кротким голосом.
- Знаменитый поэт, - сказала она, - называет Зигфрида героем и доказывает это не так сложно, как ты. Не кажется ли тебе это забавным?
- Нет, Маргарита, - не менее кротко возразил ей прадедушка, - мне кажется это вполне естественным. Тот, кто что-нибудь утверждает, ну, скажем, что Зигфрид - герой, может высказать это коротко и ясно, без подробных объяснений. Вот, например, как Уланд в своем стихотворении. А тот, кто хочет это опровергнуть - и не просто так, что нет, мол, все совсем не так, а как раз наоборот, - тому приходится обстоятельно доказывать, что утверждение было неверным.
Прадедушка оперся о стол, с трудом выпрямился и, расхаживая медленным шагом от стола до двери и обратно, закончил свою мысль:
- Утверждать что-либо может всякий дурак - я не хочу, конечно, этим сказать, что поэт Людвиг Уланд был дураком, - но опровергнуть утверждение это уже требует кое-какой смекалки. Нам с Малым приходится здорово шевелить мозгами, чтобы опровергать одно за другим все нелепые и бездумные утверждения о героях.