Выбрать главу

Я не забыл захватить фонарик, нашел тетрадь, принес Старому, и он тут же начал ее перелистывать.

- Ну вот, хотя бы про Цербера*, адского пса, - сказал он немного погодя. - Пришлось Гераклу спуститься в подземное царство. Для полубога, который привык жить на земле, на свету, приключение не из приятных. Тут надо преодолеть неохоту, да что там неохоту - полное отвращение. Но Еврисфей приказал Гераклу привести адского пса, и тот бесстрашно отправился в царство Аида. Хочешь послушать?

______________

* Цербер - в греческой мифологии свирепый трёхглавый пес, охраняющий выход из подземного царства. Подземное царство Аида в греческой мифологии царство мёртвых.

- Конечно, хочу, прадедушка.

- Ну, так вот! - Старый надел на нос очки, поднял тетрадь к лампе и начал читать:

Баллада про Геракла в подземном царстве

Геракл был смел и полон сил

И, как гласит преданье,

Геройский подвиг совершил,

Великое деянье.

Царь Еврисфей сказал: "Добудь

Мне Цербера из ада!"

И вот Геракл пустился в путь

"Раз надо, значит, надо".

А жил пес Цербер под землей,

На том ужасном свете,

Где все покрыто черной мглой

И фонари не светят.

И здесь услышал страшный рев

Герой наш в львиной шкуре

Как будто били в сто тазов!

И пес предстал в натуре:

Взвился его змеиный хвост,

На нем мелькнуло жало

И, словно десять тысяч ос,

Героя искусало.

Но тот, превозмогая боль,

За хвост схватил зверюгу

Перевязал, как бандероль,

Он пса крест-накрест туго.

Аид, с тоской взглянув на пса,

Сказал, вздохнув: "Ну что же!

Корми собаку по часам,

Не раньше и не позже!"

"А как же!" - отвечал герой

С почтительным поклоном

И, пса взвалив, как куль с мукой,

Пошел с ним за Хароном*.

______________

* Xарон - в греческой мифологии перевозчик в подземном царстве.

Минуя села, города,

Он пса волок к столице,

Людей встречал он иногда,

Но все спешили скрыться.

Царь Еврисфей, взглянув в окно,

Пробормотал невнятно:

"Какой прелестный пёсик... Но

Тащи его обратно!

Пора ему вернуться в ад,

А то еще укусит!"

И пса Геракл повёл назад,

Смеясь: "А царь-то трусит!"

Так завершил он подвиг свой,

И вот любой сказитель

О нём поет, что он герой

Собачий укротитель.

Тетрадь в клеенчатой обложке закрылась, и прадедушка сказал:

- Конечно, Малый, эта ловля пса была совершенно бессмысленной затеей. Еврисфей придумал ее, чтобы проучить Геракла. Не знаю, геройство ли выполнять задание, понимая, что это сущая бессмыслица. Я хотел тебе только показать, как этот светлый полубог, победив себя, спустился во тьму царства мертвых. А одержать победу над собой - не так уж мало.

- С этого часто начинают герои, - докончил я.

- Ого, Малый, - рассмеялся прадедушка, - ты начинаешь читать мои мысли! Но я вижу, ты выпячиваешь губу. Что же пришло тебе в голову?

- Я вот думаю, прадедушка: наверно, забавно было бы сочинить какие-нибудь стихи про лжегероев. Когда как следует поймешь, что это не герои, тогда и распознаешь потом настоящих героев.

- Мудрое соображение, Малый!

Старый пододвинул ко мне свою тарелку, на которой еще лежало два бутерброда, и продолжал:

- Давай-ка напишем стихи про мнимых героев - все их считают героями, а они вовсе и не герои. Но сперва съешь-ка мои бутерброды, я ведь знаю твой аппетит. И расстели обои на столе.

Уничтожив все, что оставалось на тарелке, я поставил посуду на комод, разложил на столе обои, оборотной стороной кверху, и попросил у прадедушки карандаш. Теперь стол представлял собою прекрасную бумажную гладь. Мы решили начать писать с середины, а стопку "Морских календарей" положить на стол вместо перегородки, чтобы не мешать друг другу.

- Про героев, - предупредил меня прадедушка, - обычно сочиняют баллады. Давай уж и мы с тобой держаться этого правила. Я собираюсь написать балладу про наёмного солдата - ландскнехта!

- А я тогда напишу про рыцаря!

Вскоре мы оба уже сидели с выпяченной нижней губой и поспешно покрывали каракулями обои.

Когда я не знал, что писать дальше, я подсыпал угля в печку, некоторое время глядел в огонь, и вот уже мысли мои текли снова.

Мы закончили баллады почти одновременно и стали тянуть жребий, кому читать первым. Вытянул я.

И начал читать, глядя на обои:

Баллада о рыцаре Зеленжуте

А ну, скажите, дети,

Слыхал ли кто-нибудь,

Что рыцарь жил на свете

По кличке Зеленжуть?

Кто на него вполглаза

Осмелился взглянуть,

На землю падал сразу:

"Как жуток Зеленжуть!"

И всех смятенье брало,

И всех кидало в страх:

Пылал и сквозь забрало

Огонь в его очах.

С куриными мозгами,

Зато силен как бык,

Победой над врагами

Он хвастаться привык.

Во власти этой страсти

Искал он вечно драк,

Но быстротечно счастье

Задир и забияк.

И раз под синим небом

Он пал, пронзенный в грудь.

Ах, был он или не был,

Тот рыцарь Зеленжуть?

- Браво, Малый! - воскликнул прадедушка и даже захлопал в ладоши. - Ты здорово докопался до сути. Рыцари такого рода были профессиональными убийцами. И они отлично владели своим ремеслом. Но даже сотня трупов - это еще не доказательство героизма. А теперь послушай-ка мои стихи.

Старый водрузил на нос очки и стал читать, заглядывая в другую половину развёрнутого рулона:

Баллада о ландскнехте во Фландрии

Жил когда-то ландскнехт во Фландрии.

Он - ать-два! - обошел всю страну,

Всё шагал и шагал по Фландрии,

Всё искал и искал войну.

Ландскнехт - известное дело:

Сражайся и побеждай!

"Раз я продал душу и тело,

Ты, война, мне денег подай!"

Но войны не видать, и все тут!

"Как прожить без войны? Как быть?"

Он одну лишь и знал работу

Стрелять, колоть и рубить!

Может, в Генте война? Может, в Брюгге?

Он - ать-два! - обошел всю страну,

И на севере и на юге

Все искал и искал войну.

И, голодный, в злую минуту

Он роптал: "Всемогущий бог,

Что мне мир! Все одеты, обуты,

Только я один без сапог!"

А потом наступила осень,

А зимой полетел белый пух,

В бороде проступила проседь,

Он поблек, полинял, пожух.

И пришла война через годы,

И король своё войско скликал,

Но ландскнехту сказали: "Негоден!"

Он - ать-два! - еле ноги таскал.

"Мне довольствия и продовольствия

Больше войны не принесут.

Что ж от жизни ждать удовольствия?"

Он сказал... и пропал в лесу.

Прадедушка снял очки, а я сказал:

- Бедный ландскнехт!

- Глупый ландскнехт! - возразил мой прадедушка. - Надо уж быть совсем дураком, чтобы в мирное время надеяться на войну, потому что хочешь остаться солдатом. Мечтать о сражениях - это еще не героизм.

Мы так увлеклись, что даже не услышали шагов на лестнице. И теперь вдруг увидели дядю Гарри - он стоял на пороге, озадаченный, с недоумением уставившись на обои, разложенные на столе.

- Что же это вы здесь делаете? - спросил он.

- Сочиняем, - ответил я истинную правду.

- А что, трудно это, Малый? Я хочу сказать - быстро это делается или все же требует порядочно времени?