- Здравствуйте. А я - мать.
- О! - воскликнул он, с доброй нотой не то восхищения, не то удивления.
В это же время я успела прочитать заголовок и вспыхнула праведным гневом. Обернулась к... муженьку:
- Подрядчик, значит? В строительной фирме?!
- Мирослава. Девочка моя, только спокойствие, - поднял он руки в защитном жесте, и показал, как мне надо дышать, чтобы выровнять бешеный пульс, - Я все объясню.
Глава 15
Сергей
Вдруг тишину прорезал оглушительный звук разбитого стекла. Об смежную с нами стену.
Я подскочил со стула от неожиданности и изумлённо вытаращился на жену, в поисках поддержки. Чтобы увидеть, так сказать, отражение моего удивления произошедшему на ее лице. Но Олеся и ухом не повела. Кремень.
- Слава богу, кажется, они начинают договариваться, - флегматично вынесла вердикт она, приканчивая третью кружку чая к ряду и успевая одновременно записывать Костю к зубному. На столе перед ней лежал смартфон, с помощью которого жена, порхая по сенсору тонкими пальчиками, успевала заполнять стандартную форму.
Через несколько секунд послышались громкие крики, из которых можно было - если максимально поднапрячь слух - разобрать «Лгун!», «Обманщик!», «Женщина, опомнись, положи вазу на место!» и т.п. Но, видимо, увещевания не помогли Богдану, послышалась непонятная возня и, почти одновременно с ней, раздался еще один хлесткий звук разбитой к чертовой бабушке очередной неудачно попавшейся под руку домашней стеклотары. Я молчаливо надеялся, что обойдется без коропролития.
Да... Воронцовы разошлась в пух и прах. Если дело так пойдет и дальше, то от некогда милой гостиной останутся лишь воспоминания.
Я с сомнением покосился на плотно закрытую дверь гостиной.
- Думаешь? Мне вот что-то так не кажется. По-моему, они вошли во вкус. Слышишь, - я прислушался к нарастающей по децибелам ругани, - Как раздухарились то, - перевел усталый взгляд на настенные часы и печально вздохнул, - Уже целый час там собачатся. Может, стоит поехать домой? Или разнять их, наконец, по разные углы ринга.
Олеся исподлобья посмотрела на меня.
- Кузнецов, прижми задницу. Мирославе может понадобиться наша поддержка. Неизвестно чем у них там всё закончится. К тому же, ее мама всё еще здесь, - перешла жена на шепот, сделав при этом выразительные глаза.
Я естественно всё понял без лишних уточнений и послушался, присев обратно на стул. Тут же придвинулся ближе к жене, жадно сгреб ее в охапку, притягивая к груди, и нежно поцеловал в висок.
Моя любимая малышка...
Олеська в ответ прижалась ко мне и игриво куснула за скулу.
Мягкий рык подкатил к горлу, когда я зарылся в белокурые волосы жены носом.
- Я соскучился, - признался тихо ей на ушко.
Олеся рассмеялась и щелкнула меня по носу.
- Позже, - пообещала она, коварно улыбаясь, - А пока...
Послышались шаги из коридора.
-... терпи.
Я тоскливо вздохнул, неохотно разжав объятия, и быстро отодвинулся от жены на приличное расстояние. Хмуро проводил тонкую фигуру мамы Мирославы взглядом.
Ирина Михайловна пребывала в удивительно-приподнятом настроении всё это время. Зять явно произвел на тещу более чем замечательное впечатление, а всё остальное, уверенно считала она, пустые мелочи, о которых и говорить не стоило. Что примечательно... и немного странно, учитывая, что ее дочь не разделяла радости и восхищения Ирины Михайловны. И пришла в чистейшую ярость после открытого заявления Богдана о том, что он намерен жить теперь у нее дома, да и к тому же, что ему необходимо будет в обязательном порядке на этих выходных представить новоиспеченную супругу на каком-то там вечере снобов, по работе. Мирослава тогда на минуту замолчала, переваривая, потом обвела всех нас тяжелым мрачным взглядом, и лишь после рявкнула на Воронцова, чтобы тот шел сейчас же следом за ней. А дальше... а дальше как итог - бьют то, что колотится и не прикручено к полу, и кричат так, как не песочат друг друга даже... сапожники? Ох уж эти темпераментные натуры... любят ведь друг друга, видно же.
Мама Славика присела к нам за обеденный стол и принялась барабанить ногтями о столешницу в задумчивости, глядя при этом рассеянно в одну точку. На губах женщины гуляла шальная улыбка. Складывалось впечатление, что Ирина Михайловная пребывала в какой-то своей параллельной вселенной, где всё всегда и во всем и у всех хорошо. Особенно у нее.
Мама Славика в принципе весь этот час посвятила духовности: порхала по этажам, прихорашивалась и делала многочисленные личные звонки. Да, эта женщина была неординарной и сложной для понимания. Я никак не мог ее раскусить! Невозможно было предугадать, что ей взбредет в голову в тот или иной момент. Мотивы ее поступков - тем более скрыты за темной завесой.
А как Ирина Михайловна выглядела в свои сорок девять... даже не верилось. Действительно, в ее случае возраст - это лишь цифры.
За стеной опять послышался крик...
***
Мирослава
- Зачем ты врал? Чего ты этим хотел добиться?!
- Я не врал, просто недоговаривал.
- Это одно и то же! Ладно. Хорошо. Но я не понимаю, зачем ты втянул в это дело журналистов?! Я. Я. Я! В газете! Ты и я! Немыслимо. Боже ты мой! Мог бы хотя бы морально подготовить к подобному.
- Я рассказал? После того как ты объявила, что не хочешь выходить замуж, и в особенности за меня?! И, кажется, - Богдан указал на ковер из осколков на полу гостиной, обвел руками общий вид: разбросанные диванные подушки, растоптанные цветы, перекошенные шторы, перепачканные стены... - мы уже выяснили данный вопрос. А по поводу «предупредить». Когда бы? Ты в день нашей свадьбы обозвала меня "бездомным псом" и вышвырнула! Но я тебя не виню...
Моё терпение закончилось ровно в тот момент, когда Богдан переступил порог моего дома со всем своим чертовым багажом из вещей и проблем.
- Давай подадим на развод и всё!
- Какая чууудная идея... - протянул он ехидно, - Журналисты в два счета разнюхают, что мы напились, поженились и развелись в течение нескольких дней. Но хорошо, я сделаю, как ты скажешь.
Он демонстративно начал подходить к домашнему телефону.
- Можно? - поднял трубку.
- Что? Что ты делаешь?
- Позвоню в редакцию этой газеты. Скажу, что они ошиблись...
Эта идея напугала меня.
- Богдан...
- ... или ошиблись мы, - он начал постукивать пальцем по подбородку, всем своим видом показывая, как старается принять нужное решение, - Что же сказать? - посмотрел на меня.
- Нет. Нет... положи, положи этот телефон, Богдан. - я тряхнула волосами, - Я не хочу причинять тебе боль. И еще большие проблемы, - про то, что решение этих проблем мне искать и не пришлось бы, если б в моей жизни не появился совершенно конкретный мужчина, я умолчала.
- Точно? - он прищурился, - А может это ты сама и прислала снимки в газету?
- Во-рон-цоов... - угрожающе оскалилась я, глазами выискивая, что бы еще разбить такого, и желательно об его тупую голову.
- Что? - ухмыльнулся он, заодно оглядывая весело разгромленный интерьер; затем он посмотрел на меня с высоты своего роста. Большие пальцы в карманах, а вес Богдан перенес на одну ногу - поза одновременно самоуверенная и расслабленная. Ничего сексуальнее в жизни не видела. - Больше тут нечего разбить, малышка?
- Нет, тут, по-моему, все разбили. Идем на кухню, - и я действительно развернулась.
Богдан запротестовал.
- Ладно, я просто пошутил. Что ты делаешь? Куда ты?
- Ухожу!
- Но это же твоя гостиная, твой дом...
- Теперь ты понимаешь, насколько я зла!? Мне надо что-то разбить, или я буду калечить тебя!
И я вышла. Но тут же, увидев мамино счастливое лицо и встревоженные друзей, резко развернулась на сто восемьдесят градусов и вихрем ворвалась обратно в гостиную.
Богдан стоял там же, где я его оставила, и понимающе ухмыльнулся, отмечая мое возвращение.
- Я вернулась, чтобы сказать, - пыхтела я через нос разгневанным драконом, - что ты ненормальный, хам, лжец, грубиян и мужлан!