- Думаю, с этим проблем не будет.
Дерьмо... где тонко, там и рвется.
- И нельзя попасть в больницу более чем на три недели ни нам, ни им, так что не бей их сильно.
- Я вообще не собираюсь драться с детьми. Ребятки, давайте разойдемся с миром?
Один из ребятишечек неплохо так толкнул меня в плечо, нарываясь.
- Неужели Вы нас будете бить?
- Да ещё как! - откликнулся кто-то из толпы.
- Вот влипли. - заныл Андрюха, - Здесь даже нет камер, чтобы что-то доказать. - оглядывался он по сторонам в поисках спасительных возможностей. Но их не было и не предвиделось. Всё такой же темный пустой парк, высокие мрачные деревья, завывание холодного ветра под далекий лай бродячих собак, и грустно-взирающая на нас тусклая луна. А посреди этого всего - обреченные мы.
Дело - дрянь.
Парням надавать по справедливости опасно, и самим битым ну никак быть не хочется.
- Тогда нам нужно просто...
Варианты были скудными.
- Либо подраться со старшеклассниками, и пойти под статью, либо...
- Или же ... бежать.
- Ты серьезно? - возмутился я, представляя себе, как мы позорно сматываемся от толпы малолеток на всех парах. - Моя гордость этого не переживет и сдохнет в самых ужасных муках.
- В противном случае, представь, какой будет скандал, когда они все подадут заявление в полицию.
- Ну всё, хватит болтать, - зевнул демонстративно самый упитанный шакаленок и, решив попытаться воспользоваться моментом неожиданности, сделал резкий выпад, прицелившись кулаком точно в мое лицо.
Всё сразу преобразилось, пришло в движение. В том, что происходило дальше, я не признаюсь даже на смертном одре. Никогда. Никому. Ни за что. Ни под какими пытками.
Убивать было нельзя, ломать конечности нельзя, по-хорошему и бить тоже было нельзя, бежать - поздно, а потому тактика боя и защиты была самая мягкая и... позорная.
Если бы кто-то этот ужас увидел из прохожих, снял и выложил на ютуб - мы бы с Андреем совершили коллективное самоубийство в тот же день.
Вместо ударов были шлепки, лещи. Чтобы отодрать от себя очередную пиявку приходилось дергать и беспощадно оттаскивать за разноцветные волосы. Клочки летели в разные стороны. В один момент драка приняла горизонтальную плоскость: плотный клубок из тел катался по земле, кто кому какие конечности мог - такие и заламывал, при этом зверски рыча, шипя и изощренно ругаясь матом.
- Я ведь старше вас, не щипайте меняяя! - услышал я протяжный вскрик Андрюхи.
- Эй, ты в порядке?! - забеспокоился я.
- Вот же придурки... - раздалось шипение в ответ, а затем звуки бодрой раздачи направо и налево тумаков.
- Хахаха!!! Не щекотать за ребра! - задергался в конвульсиях я, не ожидая такой подлости, заодно пытаясь без жертв отбиться от малолеток, щедро раздавая всем вокруг пощечины. Огромная охапка сухих листьев прилетела мне в морду. Отплевался, слава богу, - Тьфу ты, вот черти вредные! Я вам сейчас задам!
- Пиз**ц! Этот клещ вцепился в меня, разодрал майку и поцарапал! Ленка теперь ни за что не поверит, что это мне в драке спину так когтями разукрасили! Бей гада! Главное завалить, а там запинаем. - это не про меня шкет, нет. Нет-нет- и еще раз нет!
- Вот буйный молодняк пошел!
- Ах вы...!
- Отпусти!
- Патлы вырву и отпущу!
- Дядь, вы чё, укусили меня?! - раздалось обиженно-удивленное откуда-то правее и выше.
- Андрей?! - позвал я тревожно в ночь, при этом безуспешно пытаясь отодрать от своего соска особо настойчивого пацана.
- ЧТО?!!! - мгновенно заорал бешено тот, заставив натурально испугаться. В интонации боевого товарища читалось смертоносное «Я не собираюсь это обсуждать с кем-либо».
Полностью поддерживаю.
Как говорится: если тебя ударили по правой щеке, подставь левую... но так хотелось затем уйти под локоть и дать снизу в челюсть. Да не судьба...
Глава 20
Мирослава
После ссоры с Богданом я заперлась в спальне и долго топила подушку в слезах, оплакивая свою неудавшуюся личную жизнь. Примерно через час мне это пустое занятие надоело, я переоделась в одну из своих любимых пижам цвета лаванды, открыла настежь окно, и укуталась в три воздушных слоя из одеяла. Всё еще хотелось выть и продолжать беспочвенно винить всех вокруг в своих бедах, но получалось уже как-то без прежнего упоения, а потому я это дурное дело окончательно прекратила. Разонравилось. Истерика понемногу отпускала, и мне уже стало скучно бесцельно валяться слоистой капусткой, вынужденно прислушиваясь к тишине спальни. Примерно к трем часам ночи я отважилась на вылазку до кухни. Правда сначала привела себя в порядок, так, на всякий пожарный случай: чуть коснулась духами запястий и ключиц, разобрала колтун на голове, смыла растекшуюся по всему опухшему лицу косметику... врут, что водостойкая.
Проведя недолгую разведку, пришла к выводу, что опасный объект сам собой нейтрализовался (Богдан банально спал). Так что в темноте, под покровом ночи, я на цыпочках прокралась никем непойманной к холодильнику. Выгребла из морозилки ведро с мороженым, кое-как вскрыла банку малинового варенья и щедро смешала всё это сладкое безобразие. Воткнула сверху ложку. Шедевр готов! Извольте жрать, пожалуйста.
Единственный раз, меня едва не до инфаркта довел кот: стараясь сохранять инкогнито, я бесшумно кралась на ощупь по коридору, нацелившись на лестницу, крепко при этом вцепившись в награбленное богатство. Я не была готова к новому разговору с Воронцовым, из-за того что еще абсолютно ничего не решила и все как следует не обдумала, а потому действовала... примерно как-то так. Так вот, выворачиваю я из-за поворота, постоянно оглядываясь на дверь, ведущую в комнату Богдана, и когда уже опасный участок был пройден, я едва не испортила себе всю конспирацию испуганным визгом. На меня из тьмы напряженно уставились два желтых горящих глаза. Заметив этот ужас, я едва не рухнула, запутавшись в собственных тапочках, неосмотрительно резко затормозив.
- Бу! - рыкнула я, - Тьфу ты, напугал! Кыш...
Кот же был непреклонен, и даже решился на шантаж. Животинка словно бы знала, как мне не хочется ни с кем встречаться, и решила этим воспользоваться. Бу грациозно спрыгнул с тумбочки и, приглашая, хвостом махнул обратно в сторону кухни.
- Ну, неет... - запротестовала я.
Кот остановился, медленно повернулся, и, если мне не померещилось, а мне вряд ли померещилось, склонил голову на бок, мол, «ах так?».
Три. Два. Один.
- Мяуффф! - раздалось истошное на весь коридор, заставив меня не на шутку переполошиться. Он же сейчас Воронцова разбудит!
- Ч-ч-ч, - запрыгала я, интенсивно замахав одной свободной рукой, уговаривая кота заткнуться. Этого мне только не хватало!
- Мяяяввв!!! - еще более громкое и противное.
- Ну ты... - я прищурилась, выбора особо не было, - пошли, вымогатель.
Пришлось красться на кухню обратно и кормить наглого кота, который тут же блаженно притих в ожидании плюшек, сладко щурясь, до кончика хвоста довольный собой.
Уже наверху, истребив большую половину ведерка с мороженым за просмотром «Простых сложностей» с великолепной Мэрил Стрип, я тихо уснула, раздумывая над официальным слоганом фильма «А тому ли я дала?». Н-да, как символично все в моей жизни...
Утром же началась осада по всем принципам военной стратегии. Я уже давно не спала и не торопясь перебирала вещи в шкафу вместе с личным помощником (с котом на руках), рассматривала милые безделушки в коробках, когда меня отвлек подозрительный шорох. Что-то скреблось под дверью. Когтями или чем-то похожим. Стало не по себе. Я посмотрела на кота. Бу отзеркалил мое крайне удивленное выражение лица, как бы подтверждая «я тут, хозяйка, поэтому сама понимаешь...»
Вот именно. Тогда какого..?
Как оказалось, Богдан принес мне завтрак: кофе и бутерброды. Еще с пару минут расстроено потоптавшись под дверью (я не открыла), он оставил взятку на подносе на полу и ушел. Позже, жуя с аппетитом бутерброды, я основательно призадумалась как же мне дальше со всем этим жить. Решать надо было что-то в любом случае, но проблема была в том, что я не знала, чего хотела. Да, мне было неприятно, что я узнала вот так о том, что Богдан был женат. Но справедливости ради, вспоминая все происходящее с нами ранее, может он действительно просто забыл, или... ну не подвернулся случай рассказать? Конечно, если бы он хотел, чтобы я знала, возможность всегда бы нашлась. Но Воронцов же мужчина, а они априори с другой планеты. Может он, когда развёлся, уже на выходе из ЗАГСа забыл обо всём преспокойненько и все четыре года ни о чем не вспоминал. Тогда это многое объясняло, но стоило задуматься...