Он указал на разбросанные везде по полу лепестки роз.
Оу. Я посмотрела на общипанные цветы так, словно бы тоже первый раз их увидела. Что обычно говорят в подобных ситуациях? Я растерялась.
- Ну... ты понимаешь... - всё случилось совсем не так, как должно было быть, и теперь я чувствовала себя совершенно нелепо. - Я хотела извиниться.
Брови Богдана моментально взлетели на середину лба, а затем в его взгляде заплясали чертята, а на губы скользнула довольная улыбка.
- Так ты меня ждала? Это меняет дело... - он окинул меня очень дооолгим взглядом с головы до кончиков пальцев ног.
Я сглотнула внезапно ставшей вязкой слюну.
Нет, я решительно не могу этого вытерпеть.
Я отложила тряпку и начала заламывать руки от волнения, не зная, куда их деть.
Пожалуй, стоит покончить с этим. Решение принято, надо быть смелее.
- Знаешь, я поняла, что ты был во всем прав. С самого начала. И то, что ты вчера сказал про Антона...
- Я...
- Подожди. Нет, ты был прав. Просто наши с тобой отношения, сам знаешь...
Он понимающе ухмыльнулся, а я как-то незаметно для себя вцепилась в золотую цепочку на его шее, теребя.
- Знаешь, мы всегда можем предугадать начало, но предугадать конец мы не можем. В моём случае всё наоборот, - воздуха катастрофически не хватало, пришлось брать паузы между фразами, жадно заглатывая кислород. Оратор из меня никакущий, - В моей жизни много раз что-то заканчивалось. Я не решалась начать отношения. Боялась, что всё кончится снова, - вдох, - Ни с кем не сближалась, - выдох, - А с тобой все эти фокусы не прошли. И как только я стала понимать, что у меня есть к тебе чувства - начала отталкивать, пыталась отдалиться. Сбежать... Трусиха. Но я проиграла. Потому что не понимала, что у меня давно появились чувства к тебе. Я осознала это немного позже, а сегодня просто решилась. Будь что будет, верно? Интересно, когда же ты начал мне нравиться? - я решилась заглянуть в бездну его теплых карих глаз, - Я осознала это так поздно, что теперь не вспомню...
- Мирослава... - прошептал он.
Я тряхнула головой, отгоняя все лишние мысли.
- Вот, я призналась. - грустная улыбка, - И прости за вчерашнее. Я действительно переборщила.
Фух. Теперь главное не смотреть на него. Страшно.
Я встала с подлокотника, рассеянно поправила несуществующие складки на халате, и, не теряя ни секунды времени, тут же позорно сбежала на кухню. Зачем? Разогреть Богдану ужин. Именно так. Ну и еще, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.
Я подскочила на месте от неожиданности, когда повернулась к столу, чтобы по обычаю расставить тарелки, а в проеме кухни уже стоял Богдан. Еще секунду назад его не было, и вот он тут.
Он смотрел только на меня. И как...
Слегка покрасневший, зубы крепко стиснуты: будто он всеми силами пытался держать себя в руках, но явно был готов сорваться в одну секунду. Я даже не сразу поняла, отчего такая реакция. А потом проследила за его взглядом: у меня преступно распахнулся халат, открывая захватывающий вид на ложбинку между грудей и тонкое черное кружево...
То, как он смотрел на меня... стало понятно, что скоро нам обоим будет не до ужина.
Внизу живота моментально начал завязываться тугой узел желания.
- Подожди немного, я накрою на стол, - обманчиво спокойно предложила я, - а потом поговорим.
- Я не хочу разговаривать, - Богдан шагнул ко мне и остановился, когда я инстинктивно отступила, - И голод у меня другого характера. Через тридцать секунд ты станешь моей. Наверное, ты предпочтешь, чтобы это случилось наверху, - Он посмотрел на настенные часы.
- Богдан... - Я покачала головой, с губ сорвался нервный смешок, - Прекрати, нельзя
же вот так...
- Двадцать пять секунд.
Черт. А он не шутит.
Я бросила беспомощный взгляд на него.
- Восемнадцать секунд, - предупредил он, не сводя с меня темного взгляда.
Возмущенная и растерянная, я в панике метнулась на выход из комнаты, и дальше к лестнице. Он за мной.
- Богдан, это смешно...
- Пятнадцать, - Он не спеша пошел за мной.
Чувствуя себя как загнанный зверь, я начала взбираться по ступенькам, которые словно превратились в едущий вниз эскалатор.
Богдан меня нагнал, когда я едва добралась до спальни. Вбежав внутрь, я повернулась к нему лицом, пока он закрывал дверь. Богдан подобрался, готовый поймать меня, если вдруг надумаю сбежать. Но тут я снова увидела синяк у него под глазом, бледность, разбитую в кровь губу и бровь, и сердце заныло. Я шагнула ему навстречу.
Богдан крепко меня обнял и, приникнув к губам, тихо зарычал, - то ли от удовольствия, то ли от боли. На несколько минут мы погрузились в темноту и ощущения, поскольку неистовые поцелуи изгоняли из головы все мысли. Я так и не поняла, как мы очутились на кровати. Катались по матрасу, все еще полностью одетые, жадно обнимаясь и целуясь, отрываясь друг от друга, лишь чтобы глотнуть живительного воздуха. Богдан поцеловал меня в шею и потянул за ворот халата резче, чем тот мог выдержать. Я услышала, как трещат нитки и разрывается шелк.
Тихо засмеявшись, я взяла его лицо в ладони.
- Эй, полегче...
Он снова меня поцеловал, подрагивая от еле сдерживаемого желания. Я чувствовала прижатый ко мне горячий напряженный член и хотела Богдана так сильно, что из горла вырвался стон. Но между нами оставались невысказанные слова.
- То, что я тебе сказала внизу, - умудрилась промолвить я, - Ты мне ничем не обязан. В том смысле, что мое признание тебя ни к чему не обязывает. Я просто хотела, чтобы ты знал. Ты же столько раз говорил мне, что любишь, а я...
Он нахмурился, напряженно сверля меня глазами.
- Богдан, я пытаюсь сказать... Я не жду от тебя никаких обязательств только потому, что призналась тебе в симпатии. А может, ты меня жалеешь. Не хочу, чтобы ты думал, будто я на тебя давлю. Может, пройдут годы, прежде чем мы поймем, что чувствуем друг к другу, что созданы друг для друга, поэтому...
Он снова приник к моим губам и целовал до тех пор, пока я словно не опьянела. Наконец Богдан поднял голову и прошептал, глядя на меня своими потемневшими глазами:
- Ты уже сейчас знаешь. И чувствуешь, - Уголки его рта слегка подрагивали. Вот это Богдан, к которому я привыкла, который обожал безжалостно меня поддразнивать, - И скажешь мне.
Сердце гулко забилось. Я не была уверена, что смогу сделать то, о чем он просил.
- Позже.
- Сейчас, - Он навалился на меня всем телом, словно предупреждая о готовности к долгой осаде.
Я отставила гордость.
- Богдан, прошу, пожалуйста, не вынуждай меня...
- Скажи, - прошептал он, - Или через десять минут ты будешь это выкрикивать, когда я буду в тебе.
- Иисусе, - Я заерзала под ним, - Ты самый...
- Скажи, - настаивал он.
- Почему я должна быть первой?
Богдан смотрел на меня, не мигая.
- Потому что я так хочу.
Понимая, что договориться не получится, я тяжело задышала, словно только что пробежала марафон, и чудом выдохнула заветные три слова.
К моему вящему возмущению Богдан тихо засмеялся.
- Милая... ты как будто в преступлении сознаешься.
Я нахмурилась и попыталась высвободиться.
- Если собираешься надо мной потешаться...
- Нет, - нежно прошептал он, не отпуская меня. Взял мое лицо в ладони и, усмехнувшись в последний раз, заглянул мне в глаза, как в открытую книгу, - Я люблю тебя, - сказал
Богдан, и нежными, как бархат, губами коснулся моих, - А теперь попробуй еще раз, - Еще одно томительное поглаживание, - Тебе нечего бояться.
- Я люблю тебя, - прошептала я со все еще бешено колотящимся сердцем.
Богдан наградил меня долгим жарким поцелуем, окончательно лишив разума, нежно потерся носом об нос и сказал:
- Не устану тебя целовать. Я собираюсь поцеловать тебя миллион раз за всю жизнь, и этого все равно будет мало.
«За всю жизнь»...
Никогда я не знала такого счастья, которое добралось бы даже до того уголка моей души, в котором обычно таилась только печаль. На глаза навернулись слезы. Богдан нежно вытер их и поцеловал меня в щеку, слизывая соленый вкус радости.