В ожидании Лукаса Кэролайн в полной тишине ковыряла вилкой омлет. Она боялась, что ее попытка убедить мистера Дэвина в том, что этой ночью они выполнили свои супружеские обязанности, полностью провалилась. Кэролайн не отличалась особенной страстностью. Естественно, он не мог этого не заметить. И напрасно она воображает, что он думает иначе. Она способна перехитрить слуг, но ей никогда не провести мужчину, обладающего такой сильной чувственностью и опытом. Да, в глубине ее сердца кипели страсти, но, увы, не в реальной жизни. Она давным-давно смирилась с этим.
Кэролайн покосилась на Аманду, сидевшую слева от нее. Дядя Тедди потягивал свой кофе, сидя справа. В присутствии слуг они не могли говорить о том предмете, что занимал их умы, то есть о Лукасе Дэвине. Поэтому после неудачных попыток завязать разговор о погоде они снова погрузились в молчание и ждали, когда смогут вернуться к обсуждению животрепещущего вопроса.
Когда наконец Физерс, стоявший у дверей столовой, предупредительно кашлянул, Кэролайн отложила вилку и подняла голову. Именно в этот момент Лукас Дэвин вошел в столовую.
Сначала ее обдало холодом, потом бросило в жар. Отлично одетый, с уверенными манерами и оживленным лицом, Лукас Дэвин производил ошеломляющее впечатление.
– О Боже! – только и могла прошептать Кэролайн, а про себя подумала, что за всю свою жизнь не видела мужчины красивее!
Теодор усмехнулся и, расплывшись в довольной улыбке, шепнул, наклоняясь к ней:
– Я говорил, что его надо просто хорошенько отмыть. Ты должна доверять моему мнению, дорогая.
Заметив Кэролайн, Лукас остановился. Он нахмурился, затем залился краской. Она едва верила своим глазам. Возможно ли, чтобы такой отпетый мошенник чего-то стыдился? Она решила, что это обнадеживающий знак. Хотя кто его знает, любой бродяга способен смутиться, так как имеет хоть какое-то представление о пристойности.
Смуглый цвет лица делал его черные кудри особенно привлекательными. Они прекрасно оттеняли высокие скулы, один или два завитка, выбившиеся из общей массы, падали на белоснежный воротничок рубашки. Глаза темные, как терновые ягоды, необычайно большие и выразительные. Рот напряженный, крепко сжатый в этот момент, но она могла бы поспорить, что он таил обещание чувственности, а его подбородок – сильный и чуть выступающий, с ямочкой посредине… Все говорило, что перед ней настоящий байроновский герой.
Лакей удачно подобрал для Лукаса пусть ношеный, но вполне приличный туалет Джорджа. Сюртук из светло-бежевого сукна с большими атласными лацканами, короткий спереди и с длинными фалдами сзади, придававшими стройной фигуре Лукаса еще больше элегантности. Темно-коричневый жилет контрастировал с песочным тоном сюртука, белоснежной рубашкой и галстуком, прекрасно оттеняющим смуглость его кожи. Пожалуй, невозможно было выглядеть более джентльменом, даже если бы он и старался.
– Так-так, – приговаривал доктор Кавендиш, поднимаясь и прикладывая к усам салфетку. – Ну разве это не самый настоящий лорд?
Лукас перехватил взгляд карих глаз, разглядывающих его, и вспыхнул.
– Послушайте, доктор, кажется, так вы себя называли… Если вы думаете, что я собираюсь…
– Дорогой! – перебила его Кэролайн.
Услышав такое обращение, Аманда не сдержалась и прыснула, прикрывая рот тонкими пальчиками. Она была не менее изумлена, чем Лукас. Ее глаза расширились, и насмешливая улыбка, казалось, затаилась в уголках красивых губ.
Кэролайн вскочила и подбежала к нему. Несмотря на настороженность окружающих, она внезапно отбросила смущение и, собрав всю свою решимость, приподнялась на цыпочки и запечатлела поцелуй на удивительно мягкой коже. От него пахло мускусом и хорошим мылом, и приятный запах наполнил ее радостным ощущением.
– Дорогой, – повторила она, – нам не пристало обсуждать что-то важное в присутствии слуг, вы понимаете?
Лукас смотрел на нее так долго, словно она сошла с ума, а затем, медленно оглянувшись, увидел лица слуг. Он, несомненно, узнал щеголевато одетого мужчину, которого все называли Физерс, стоящего у дверей, по-видимому, ведущих в кухню. В столовой присутствовали и другие слуги: пожилой лакей в немыслимо напудренном парике и еще двое, помоложе. И все как один смотрели на него с нескрываемым презрением. Наверное, подумал Лукас, они смотрели на него так начиная с того момента, как увидели пьяным прошлой ночью. Даже слуги богачей думали о себе лучше, чем последняя крыса из лондонских трущоб. Нет, этих олухов не касается то, что он хотел сказать.
– Я полагаю, да.
– Мы обязательно возобновим разговор, но только не за едой, договорились? – продолжала Кэролайн, приободрившись присутствием публики. – Закончим завтрак и затем обсудим все в кабинете. В частной беседе… Вы ведь проголодались, не так ли?
В животе Лукаса забурчало в ответ, и он поморщился. Пошли они все… Но, черт возьми, он хочет есть. Эта леди, и ее доктор, и другая дама, все отлично понимали, что он будет держать язык за зубами, пока не наполнит свой желудок.
– Идет. – Он хмуро кивнул, затем добавил потише: – Но слушайте, вы не можете обрывать меня на каждом слове только потому, что у вас чересчур много слуг и они подглядывают из каждого угла. И вообще какого черта, я…
Ее глаза умоляюще взглянули поверх маленьких круглых очков, прося успокоиться. Так и быть, подумал Лукас, он сделает ей одолжение и не станет разрушать идиллию, которую она сохраняла с таким трудом. Что ж, самое лучшее для него – согласиться. Тут наверняка пахнет деньгами, но будь он проклят, если женится на этой фривольной мисс ради чая из фарфоровой чашечки.
– Хорошо, мисс… хм-м… – неуверенно пробормотал он.
– Мисс Уэйнрайт, – подсказала она.
– О, точно!
Она прошла к буфету красного дерева, на мраморной столешнице которого стояло блюдо с омлетом, приготовленными на пару овощами и свежеиспеченным хлебом. Рот Лукаса наполнился слюной. Его ноги сами последовали за его голодным взглядом, и он начал накладывать еду на свою тарелку, не заботясь о том, что подумают другие о величине его порции.
Когда он вернулся на свое место, все, что он мог сделать, – это не сразу наброситься на еду. Он оглядел сидящих за столом и положил салфетку на колени, как это сделали они, и затем, взяв вилку, улыбнулся:
– Черт, я умираю с голоду.
Он начал есть, и все мысли о присутствующих за столом или пристойности поведения улетучились из его головы. Закончив, он отодвинул тарелку и поднял глаза, только чтобы узнать, что все остальные наблюдают за ним с сочувствием и любопытством.
– Вы очень проголодались, дорогой? – улыбнулась мисс Уэйнрайт, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Лукас пробежал языком по зубам, откинулся на спинку стула и громко рыгнул.
– Во, точно.
Дама, сидевшая рядом с хозяйкой, бесшумно вздохнула. Когда Лукас подозрительно покосился на нее, она изобразила вежливую улыбку.
– Может быть, хотите ветчины, мистер Дэвин? – предложила Кэролайн.
– Я не такой дурак, чтобы отказаться…
– Генри, будьте любезны, обслужите мистера Дэвина, – сказала она лакею. Тот поклонился и пошел на кухню.
Все сидевшие за столом в полном молчании ожидали возвращения Генри, и только часы нарушали тишину своим громким тиканьем: тик-так, тик-так… Заметив напряженные взгляды своих сотрапезников, Лукас потуже затянул галстук и, подумывая, что бы еще такое сделать, начал изучать рисунок на серебряной тарелке. Он поднял ее, вертя в руках, и серебро заиграло в солнечных лучах.
– Красивая штуковина, – заметил он со свойственным ему спокойствием.
– Я говорила вам! – прошептала Аманда. – И чтоже? Он уже присматривается к серебру.
– Тише, – одернула ее Кэролайн.
Лукас переводил взгляд с одной дамы на другую, волосы на затылке зашевелились.
– Что? Что-то не так? Я что-то не так сделал? Держать такое в руках, хм-м… забавно… Нет-нет, не бойтесь, я не уроню…