Парень качает головой, ничего не отвечая. Что ж, пока с уверенностью могу сказать, что друг у фон Дервиза настоящий. Он действительно расстроился, услышав мой расплывчатый ответ.
Но мне унывать некогда. Нужно решить вопрос с деньгами и репетиторством. Поэтому, не обращая внимания на все еще сидящего напротив Алекса, я встаю, оставив деньги на столе, и иду решать свои проблемы.
А иду я прямиком к директору.
Глава 3.
– А я вам говорю, фройляйн Марта, что к нему нельзя вот так просто вламываться! – цербер стоит напротив двери кабинета Нарышкина и просто грудью ее защищает. В прямом смысле этого слова! Бесит. И это постоянное «фройляйн Марта». Они как будто сговорилась! Меня вообще в прошлой школе Машей называли. Хорошо мамина подруга там оказалась директором. Так что мое странное имя никто так и не узнал. И почему это дебильное немецкое обращение, когда во мне немецкого осталось только фамилия?
– У меня к нему дело, – в сотый раз пытаюсь я объяснить этому непонятливому созданию с пятым размером груди причину своего визита. От большого перерыва остаётся всего десять минут. И пять из них я уже потратила на эту сисястую!
– Я вас запишу в приемные дни. Это среда и пятница. Тогда и приходите.
– Что ж сразу не сказали, – возмущаюсь я. – Среда же завтра. Давайте, записываете меня на среду.
Возвращаюсь к столу секретарши и плюхаюсь в кресло для посетителей. Как все в этой школе оно большое, удобное, сделанное с претензией на роскошь. Раскрасневшаяся секретарша идет на свое место, одергивая свой серенький костюмчик и поправляя зализанный пучок на голове. Вот не пойму у них, что звукоизоляция такая хорошая, что Нарышкин даже ни разу не выглянул, чтобы узнать, кто к нему ломится?
– Итак, вам нужна среда? – деловито спрашивает меня женщина, заглядывая в свою стекляшку.
– Как вы догадались, – закатываю я глаза. – Постойте, это, наверное, потому что я несколько секунд назад вам это сказала.
– Не дерзите, – осаживает она меня. И я молчу. Потому что внезапно вспоминаю, что обещала директору хорошо себя вести.
Окрыленнаясвоим успехом в моем воспитании, довольная секретарша прокручивает записи в планшете. – Так, фройляйн Марта, ближайшая свободная среда через две недели. Записываем?
Так, ну, все!
Я подрываюсь с места, и пока цербер не опомнилась, мчусь к заветной двери.
Распахиваю ее, даже не стучась. Петр Алексеевич сидит весь такой задумчивый за своим столом, уткнувшись в планшет. Плюхаюсь на так полюбившееся мне кресло, и только тогда он поднимает на меня взгляд. Он хмурится из-за моей наглости, но быстро возвращает себе нейтральное выражение лица. Вот, блин, цербер, поучись выдержке.
– Петр Алексеевич, простите, она сама ворвалась! – запыхавшаяся грудастая тормозит возле меня, поддерживая свои сиськи. Наверное, тяжело с таким грузом скакать-то.
– Что?
– Что? – раздаются один за другим вопрос от директора и его секретарши. Блин, вслух сказала. А они же вроде как по этикету должны были оба притвориться, что ничего не слышали!
Но мое смущение меняется тут же на веселье, потому что я замечаю румянец, разившийся по щекам у цербера. И что самое поразительное, но и у директора тоже!
Ё ж моё! Не думала, что увижу вообще такое когда-нибудь.
– Агафья Леонидовна, все в порядке. Я разберусь с этим, – быстро взяв себя в руки, говорит Нарышкин и жестом отпускает секретаршу. Та все еще краснея, выходит прочь.
– Вы уж извините, что так бесцеремонно ворвалась, но эта ваша Агафья Леонидовна сказала, что я могу попасть к вам только через две недели. А я так долго ждать не могу, – оправдываюсь я, в надежде, что не ошиблась, и директор и правда такой душка, каким он мне показался при первой встрече.
– Почему вы мне не позвонили по видеосвязи, если вопрос такой срочный? – укоризненно спрашивает он меня, отложив в сторону свою стекляшку.
– А что так можно? – изумляюсь я.
– Конечно, – кивает директор. – Вы можете в любой момент звонить мне или вашему классному руководителю Анфисе Павловне, – о, ей я точно звонить не стану. Только если решу, что пора заканчивать свою никчемную жизнь. – А также по личным и бытовым вопросам вы всегда можете обратиться к своему воспитателю. Он у вас также занесен в контакты. Воспитатель бывает в общежитии сразу после занятий.
– Спасибо, – искренне благодарю я директора. – Ваша цербе… то есть секретарь мне не рассказала о такой возможности. Поэтому пришлось прорываться с боем. Извините.
Он кивает, показывая, что извинения приняты, а затем интересуется:
– Так что же такое случилось, что вам пришлось воевать с моим секретарем?