Ох.
Так, спокойно. Наверняка, Марта, тебе как всегда мерещатся вещи, которые не происходят.
Он как будто не замечает моего ступора и продолжает говорить:
– Я не знаю, куда дел свою стекляшку, когда улетел на прошлых выходных, но дома ее уже не было. Когда я вернулся обратно, и на меня налетели ребята с упреками и криками, я долго не мог понять, что случилось. Когда до меня дошло… Марта… , – он ненадолго замолкает, и я вижу боковым зрением, как он с силой зажмуривается, прижимаясь щекой к моей щеке. – Я думал, что сойду с ума. Я не мог поверить, что это с тобой произошло. Что я допустил, чтобы тебя кто-то ударил и… ты говорила правду, что он не успел, ну…
– Нет, – шепчу я. – Ничего не было.
Он немного расслабляется, но все же не отпускает меня.
– Я хотел его убить, честно. Боже, не уверен, что я не был способен в тот момент на убийство. Когда я узнал, что он до сих пор прохлаждается в своей комнате после всего, что натворил, то сразу помчался туда.
– Это он тебя так? – спрашиваю я, намекая на его побои.
– Нет, – качает он головой. – Скорее те, кто пытался меня удержать.
– Ого, – удивляюсь я.
– Да, – смеется он. – Это было эпично. Чтобы ты знала, в тот день мне так и не удалось до него добраться.
– Но ты же говорил, что сломал ему нос.
– Да, но это было тогда, когда я приехал к нему домой, куда его заперли родители.
– Ты сошел с ума? – я все же поворачиваюсь к нему лицом. Он тут же вновь меня обнимает. И это хорошо. На улице уже стемнело и стало немного прохладно. – Тебя же могли обвинить! Ты напал на него в его же собственном доме.
– Поверь мне, когда его отец узнал, за что именно я сломал ему нос, он пожал мне руку.
– Все равно, это того не стоило, – сердито выговариваю я ему.
– Стоило, – он хмурится, сжимая губы. – Он еще слабо отделался. У тебя до сих пор на шее синяки.
Я непроизвольно касаюсь своей шеи.
– Уже не болит, – выдавливаю я из себя улыбку.
Но парень хмурится только еще больше:
– Это правда, что ты сорвала голос, потому что так сильно кричала?
Я киваю.
– Если бы я был в соседней комнате… – вновь начинает он, но мне уже надоело слышать его нытье по поводу того, что он во всем виноват.
И я решаю его заткнуть.
Конечно же, поцелуем.
Сначала, он не отвечает мне, но затем забирает инициативу себе, и вот я уже вся плавлюсь и горю.
С трудом оторвавшись от него, я спрашиваю его о том, что давно меня интересует:
– Как ты нашел меня?
– О, не одна ты умеешь взламывать базу данных, – самодовольно подмигивает он мне. – Ладно, шучу. Секретарша Нарышкина помогла.
– О, сиськи, – вспоминаю я эту странную женщину.
– Что? – смешно округляет глаза фон Дервиз.
– Ничего, – смеюсь уже я. – Проехали.
– Марта, – неуверенно зовет он меня.
– Мм? – откликаюсь я, вновь прижавшись щекой к его рубашке.
– Я сказал, что влюблен в тебя, но ты мне ничего не ответила. Не то чтобы я был не очень уверенным в себе парнем, но все же хотелось знать, что ты чувствуешь по отношению ко мне?
Я пытаюсь убрать счастливую улыбку и запрокидываю голову, чтобы посмотреть ему в лицо:
– Хм, дай подумать. Я разрешила тебе себя поцеловать, затем поцеловала тебя первой. Сейчас я жмусь к тебе и не отталкиваю. До этого я тебе рассказала все свои уродливые секреты, и ты при этом не сбежал от меня сломя голову… Да, однозначно я влюблена.
Теперь и он улыбается широко и счастливо.
И вновь целует…
Мы все же идем в дом. Теперь, когда буря эмоций улеглись, я понимаю, каким убогим кажется мое жилище фон Дервизу. Вряд ли он когда-нибудь жил в таком.
Из мебели у нас только односпальная кровать, небольшой диван, стол и пару стульев. Ах да, еще платяной шкаф и несколько ящиков, которые служили нам кухонным гарнитуром.
Я в ужасе замечаю, что наша печка, которая в холодное время года топиться дровами и обогревает дом, давно не белена и по ней прошлись несколько глубоких грязных трещин. Маленькие окошки, занавешенные голубыми уродливыми шторками, пропускают мало света, из-за чего дом еще больше кажется мрачным. Ситуацию даже не спасают милые бумажные обои в цветочек, которые мы с мамою поклеили год назад.
Но, кажется, фон Дервизу все равно. Он подходит к дивану и плюхается на него, как и на мою кровать в пансионе, притягивая меня за руку к себе.