Гоблин стоял у порога весь покрытый фиолетовыми пятнами. Я уже знал, что для него это означало крайнюю степень волнения. Мне было неловко, но в голове скопились вопросы. И они требовали ответа, причём ― немедленно.
― Послушай, Уго. Ситуация сложилась непростая. Всем нам угрожает опасность. Ты правда думал, что Винс способен на такой кошмар, зная его не одну сотню лет?
― Ну что тут скажешь, Эжен? Всё в жизни меняется: за столько-то лет и он мог сойти с ума… Но я всё равно был ему предан, хоть и ненавидел то, что он делал, даже отомстить собирался за мучения несчастных. Но клятва, что я дал ему, не позволяла сделать это. Моя магия слаба по сравнению с эльфийской. И всё было так реально. Наверное, не он, а я на старости лет умом тронулся. Винс уже объяснился со мной, не знаю, куда теперь от стыда деться и перед ним, и перед тобой, Эжен. Получается, я оговорил Хозяина…
Пятна на теле гоблина стали почти пурпурные, и он медленно завалился на спину.
Пока Фаби приводил его в чувство, я волновался и приставал к нему с вопросами.
― А почему Уго раньше не спросил у Винса, что происходит?
― Не мог, он строго соблюдает кодекс слуги и клятву верности. Вот и мучился вместо того, чтобы всё выяснить.
― Вот ведь идиотизм!
― Согласен с тобой, Эжен, но ты рассуждаешь, как человек из другого мира, поэтому не можешь понять нас до конца. Мы живём по своим правилам.
Продолжать этот разговор не хотелось, поэтому я переключился на происшествие с Фаби.
― Слушай, а как ты встретился с убийцей под моей дверью, ты что там ночью-то делал? ― спросил и невольно улыбнулся, вспомнив насмешку Винса.
Фаби сразу покраснел и надулся как ребёнок.
― Мне приснился плохой сон, что тебя убивают, вот и побежал. Прямо у дверей столкнулся с чёрной тенью, мы немного помахали руками, потом он ударил меня и так швырнул, что только рёбра затрещали. И всё. Больше ничего не помню. Очнулся почему-то в лаборатории Лин. Как убийца туда проник, ключи-то только у Уго…
― Да, странно. Не обошлось без магии. Кто-то спокойно применяет её на территории дома, причём хорошо знает, что Уго будет молчать. Потом убийца пробирается к моей комнате, и только случай в твоём лице спасает меня. Зилла почему-то ничего не почувствовала, что, вообще, невероятно. Насколько я помню, она как заснула вечером у моей кровати, так и проспала до утра.
― Значит, этот кто-то воздействовал на неё магией.
― Или всё проще ― один из нас подсыпал ей в еду снотворный порошок. Чем она обычно питается? ― во мне проснулся сыщик-любитель, ― тем, что остаётся от ужина. И Уго её потом кормит.
― Не вали всё на меня, Эжен, я вижу, к чему ты клонишь! ― разозлился и без того расстроенный Уго. ― Вчера я приготовил птицу, что принесла мне знакомая барышня. Она всегда поставляет нам свежее мясо. Но вечером от волнения никто есть не стал, и мне пришлось скормить всё Зилле.
― Поэтому, съев отравленное мясо, она проспала всю ночь. А если бы мы поужинали, никогда бы не проснулись, ― сделал я печальный вывод. Это был повод приуныть, что мы и сделали.
Меня терзали угрызения совести: из-за выходки на вечеринке я подставил всех. Но Фаби, словно прочитав мои мысли, попытался меня успокоить.
― Не думай, Эжен, что тут только твоя вина. Такое происходит довольно часто. У отца полно врагов, и борьба за власть сильно бьёт по всем членам семьи. На нас нападают не реже раза в неделю. Думаешь, почему Винс разрешил взять к себе Зиллу ― надеялся, что со временем она станет охранником. Как видишь, так и получилось.
― Точно, особенно сегодня ночью, ― проворчал Уго.
А я продолжал изображать из себя Шерлока, мне только его знаменитого кепи не хватало.
― По всему выходит, один из нас троих ― предатель. Что будем делать?
― Давайте всех пытать по очереди! ― предложил гоблин, и его глаза радостно блеснули.
Я шарахнулся от него в сторону.
― Ну и шуточки у тебя, Уго…
― А с чего ты взял, что я шучу? ― и он засмеялся неприятным смехом, от которого у меня волосы встали дыбом, особенно, когда я увидел его мелкие остро заточенные зубы.
Фаби скривился, как от боли.
― Перестань запугивать Эжена, наставник. Разве сейчас время для твоих гоблинских шуток?
― И то верно, может, тогда перекусим? У меня немного вчерашнего ужина осталось, траванёмся, а? ― продолжал смеяться Уго, но его глаза оставались грустными.
― Вообще-то я бы поел, ― проныл я, ― только пойдём куда-нибудь из дома. Есть у вас тут забегаловки, куда слуг пускают?
Фаби быстро коснулся наших с Уго серёжек, но они остались на месте.
― И что это было, Фаби? Я думал, серьги исчезнут, паршивый из тебя маг, ― хмыкнул я.
― А из тебя вообще ― никакой, ― привычно задрал нос молодой эльф, ― теперь их никто не увидит. Пошли скорее, у меня на нервной почве такой голод…
Но тут со мной опять случился необъяснимый приступ ясновидения. Голова закружилась, и я увидел, что на том месте, где мы стоим, происходит взрыв. Шатаясь, схватился за Фаби и прохрипел:
«Все бегом к беседке, иначе нам крышка!»
И пока я соображал, почему ветер так сильно бьёт мне в лицо, мы втроём уже стояли под тенью вечнозелёного плюща, или как он там у них назывался ― ещё не выучил. Сердце выпрыгивало из груди, я так и не понял, кто из двоих ― гоблин или эльф, притащил меня в беседку и усадил на скамью. А потом эти болваны стали брызгать мне в лицо водой из родового фонтана. Тоже мне, спасатели! А выпендривались-то ― мол, никому не позволено касаться священный вод, бла, бла, бла… Может, они там и сапоги моют, во всяком случае, для меня воды не пожалели ― я чуть не захлебнулся.
― Ненормальные, утопить меня решили? ― отфыркивался я, но продолжить своё возмущение не смог, потому что мощный взрыв потряс всех. Вокруг полетели комья земли, и кто-то уронил меня на землю, прикрыв своим телом.
Деревянную крышу беседки снесло, каменные опоры ― рассыпались, но ни один булыжник меня не достал ― всё попало тому, кто закрыл меня. Судя по тому, как охал, приговаривая что-то на незнакомом наречии, бегал вокруг гоблин, моим спасителем был Фаби.
― Эй, Фаби, как ты там, жив? Давай слезай с меня, чуть не задавил, ― пробормотал я, сплёвывая набившуюся в рот пыль и траву.
― Жив я, что же так крошки кругом много, дышать нечем, ― он закашлялся.
― Потерпи, сейчас всё осядет, ― я посмотрел в сторону и увидел его красивые длинные окровавленные пальцы, раздробленные острым краем большого булыжника, ― что же ты молчишь, ненормальный? Очень больно? Попробуй пошевелить рукой.
Рука слегка шевельнулась, и я почувствовал, как Фаби встаёт.
― Да всё у меня в порядке, с чего ты взял-то. Если бы ты меня не закрыл, я бы сейчас расплющенный лежал…
― Ты что несёшь, я тебя не… А, кто тогда?
Голос знакомо рассмеялся.
― Ну что разлеглись, лежебоки? Вставайте, и пойдём в дом, а ты, Уго, перестань вопить.
― Господин Винс, что же это такое? Беседку взорвали, детей чуть не покалечили, вы, вон, весь израненный, что происходит? Нам кто-то объявил войну? Сейчас здесь будет патруль, что мы им скажем, а?
Голос Винса звучал спокойно, но очень устало.
― Скажешь, что мы готовились к празднику, фейерверк внезапно взорвался, несчастный случай. Сами без них разберёмся, ты меня понял?
― Да, господин. Всё сделаю, как Вы сказали.
― Хорошо, я пойду в дом, мне надо переодеться.
Только после этих слов я решился посмотреть на Винса. Когда и как он успел здесь оказаться? Закрыл нас с Фаби собой… Здорово же ему досталось: мундир ― в клочья, кровь везде ― на побледневшем лице, искалеченной руке и даже из ушей течёт. Как он ещё на ногах-то держится?
Фаби испуганно смотрел на отца, от шока, видимо, не в силах что-либо сказать.
Винс улыбнулся посиневшими губами.
― Оба целы?
Мы послушно кивнули.
― Хорошо, идите в дом, поможете мне перевязать раны, а Уго разберётся с патрулём.
Мы молча последовали за ним. На этот раз папочка-эльф не бежал, было видно, как ему трудно идти, но он держался. Зашёл в кухню, тяжело сел на диван, откинув назад голову и закрыв глаза. Я стоял, как дурак, и пялился на него, почему-то не в силах отвести глаз. Фаби уже суетился вокруг отца, было видно, что ему не привыкать оказывать помощь, не то, что мне.