Я поняла, что стою с открытым ртом и озираюсь по сторонам, забыв про чашку в руках. Опомнилась, когда часть кофе пролила на ноги. Это вывело меня из состояния ступора. Я завернула за угол дома и убедилась, что там тоже все зацвело. Даже на пальмах распустились небольшие букетики.
Как такое возможно, чтобы за ночь сад преобразился до неузнаваемости? Или для этой местности характерно, что зацветает все и одновременно?
В месте, где дом примыкал к скале, я заметила неприметную лестницу, ведущую на каменный уступ. Не раздумывая, я стала вбираться по ней, одной рукой цепляясь за ступеньки, а другой удерживая чашку, пока не выбралась на вершину скалы. Вот, значит, где любил проводить время дед? Догадка пришла, когда заметила камень, отполированный временем, почти на самом краю уступа. Поняла, что дед сидел на нем и созерцал панораму, открывающуюся с высоты птичьего полета. А посмотреть было на что — с одной стороны море, с другой — раскинувшийся внизу город. И в центре всего — яркое пятно цветущего оазиса, в который превратился дом.
Я присела на камень, как будто делала это в сотый или тысячный раз. Не почувствовала дискомфорта или прохлады. Это мой камень, он только и ждал, когда я найду его и впущу в свою жизнь.
Море успокоилось и блестело в лучах восходящего солнца. Я прихлебывала кофе и все больше влюблялась в бескрайние синие просторы. Мне нравилось всматриваться туда, где водная стихия соединялась с воздушной, где море переходило в небо или наоборот.
Я бы просидела так весь день, находясь в полной гармонии с природой, если бы не солнце, которое припекало все сильнее. Плечи и голову начало пощипывать, кроме того, следовало будить Олесю и отправляться на корабль. Нужно представиться экипажу в образе новой хозяйки, побеседовать с капитаном, чтобы потом предоставить ему все полномочия для дальнейшей ловли рыбы. Активно вникать в эту часть наследства не испытывала никакого желания.
Преодолевая обратный спуск по надежно закрепленной в скале лестнице, я услышала вопль Олеси:
— Люська! Люсь! Обалдеть! Ты видела это?!
От неожиданности чуть не выронила чашку. Умела подруга врезаться диссонансом в окружающую тишину.
— Да где ты, Люська?! — продолжала кричать она, пока я не вывернула из-за угла дома. — Люська, ты что-нибудь понимаешь?! — подбежала она ко мне растрепанная и босая, в ночной сорочке. — Что это? — она потрясенно обвела глазами двор.
— Сама не знаю, — пожала я плечами. — Но, похоже, наш сад решил нас удивить.
Никогда еще не было так легко на душе. Хотелось петь и танцевать. От наплыва чувств я громко чмокнула Олесю в щеку. От неожиданности и переполненности эмоциями та громко расхохоталась.
— Мамочки, куда я попала? — сквозь хохот проговорила она. — Это точно реальный мир? Не сказка? — Она внезапно перестала смеяться и уставилась на меня. — Слушай, а может это загробный мир?
Только этого нам не хватает — обоюдного помешательства.
— Олесь, не мели чепуху, — не очень уверенно произнесла я. — Какой еще загробный мир?
Сказать сказала, но уверенности в обратном не испытывала. Семена сомнения давали всходы в душе.
— Ладно, сейчас проверим, — деловито отозвалась Олеся. — Пошли одеваться и топаем в порт. По дороге сориентируемся.
Через несколько минут мы выходили из дома, экипированные для делового похода. По молчаливому согласию и я, и она облачились в шорты и футболки. В этот раз даже Олеся изменила привычке носить обувь на высоком каблуке, надела открытые танкетки на плоской подошве.
— Вернемся обратно, напомни, срезать эти дурацкие колючки, — чертыхнулась Олеся, продираясь сквозь заросли на тропинку, ведущую в город. — И нет! В раю не могут расти колючки, — повернулась она ко мне. — Мы все еще в реальном мире.
Я тоже склонялась к этой мысли, чувствуя, как нешуточно палит солнце, заставляя обливаться потом.
Выяснив у прохожего, в каком направлении порт, мы пошли той же дорогой, что и в день приезда, когда следовали за нотариусом. Проходя мимо конторы, вдруг вспомнили, что не знаем даже названия судна. Не зря, значит, пошли именно этой дорогой.
На входе поприветствовали того же дядьку, в том же кресле. Мне показалось, что даже напиток он пьет такой же. Видно, его дни подчинялись определенному ритуалу, с утра пораньше.
Нотариус разулыбался нам, как родным, разве что не бросился обниматься. Каково же было наше изумление, когда узнали, что корабль называется «Людмила»!