Четверг оказывается еще хуже, чем вторник. Одеваясь утром, я не думаю о профессоре Барклае или его предмете. Когда надеваю платье кроя «бэби-долл» с рукавами длиной три четверти, то делаю это только потому, что мне нравится его носить. Бело-голубая ткань с цветами напоминает мне о платье, которое когда-то было у моей матери, то самое, что все еще лежит в сундуке с ее вещами, с которыми я не могла расстаться несколько лет назад.
Когда прихожу в аудиторию, то почти сразу понимаю, что моя одежда неуместна, ведь всю лекцию я буду сидеть. В обычных обстоятельствах, потерявшись где-то в средних рядах, в этом платье я осталась бы незамеченной. Среди студентов я была бы в безопасности, так как ноги и подол были бы скрыты. Однако, сидя на стуле, я не могу скрыть почти всю верхнюю часть бедер.
Слава Богу, когда я захожу в аудиторию, профессора Барклая нет на месте.
Я наклоняюсь, стараясь приседать, а не сгибаться, чтобы достать конспект, ручку и слайды с лекцией. Затем быстро сажусь, кладу учебник на колени вместе со слайдами и ручкой. Опускаю взгляд, пытаюсь отдернуть подол платья вниз и молюсь, чтобы вся аудитория не смотрела за тем, как я ерзаю на стуле. Я все еще тяну за юбку, когда профессор Барклай входит в боковую дверь, а солнце светит ему в спину.
Время для того, чтобы решить проблему с платьем, закончилось. Мне не хочется привлекать еще больше внимания к своему наряду, поэтому я свожу ноги вместе и скрещиваю лодыжки.
Я чувствую его тяжелый пристальный взгляд на своей шее. Это может быть просто мое воображение, а мой разум искажает реальность до худшего из возможных кошмаров, или это — шестое чувство, но я знаю, что он заметил мой наряд. Представляю, как он взглядом украдкой скользит по моим ногам, вдоль игр и чувствительной впадинки под коленями, по боковой части бедер, которые не удалось прикрыть учебником. Я ерзаю на стуле и скрываю дрожь, все еще смотря в пол. Если он смотрит и видит меня таким образом, то я не хочу об этом знать. Даже не хочу допускать, что он подумал, что это не случайность, а я, возможно, оделась так для того, чтобы вызвать у него какую-то реакцию.
Просто хочу выжить на очередной лекции профессора Барклая. Это все, на что я могу надеяться.
В следующий вторник, перед началом занятий, когда я сижу рядом с лекционным залом и читаю «Богатое наследие» Майера, прямо передо мной на пол опускается Соня, готовая продолжить разговор, к которому мы периодически возвращались после начала семестра.
— Ты занята? — спрашивает Соня. Она — настоящий сгусток энергии.
— Да.
— Это плохо, потому что я хочу кое-что тебе показать, — она расстегивает рюкзак, вытаскивает ноутбук и включает его. — Не поверишь, что я сделала.
Я хмурюсь, так как за время нашего общения поняла, что не доверяю Соне. Определенно, она не самая уравновешенная среди моих друзей. Но спонтанная, веселая, и, насколько я убедилась сейчас, весьма настойчивая.
— Это произведение искусства.
— Соня, я пытаюсь почитать материал перед лекцией, — я не поднимаю глаза.
— Отлично. Ты такая прилежная студентка. А теперь посмотри сюда.
Девушка поворачивает ко мне экран ноутбука, и на нем появляется фото в хорошем качестве, где мы с профессором Барклаем обнимаем друг друга. Одеты празднично: он в черном костюме с галстуком, а я — в серебристом облегающем платье. Выглядим как на ковровой дорожке какой-то церемонии награждения.
Моя челюсть падает на пол.
— Ты где это взяла? — шиплю я.
— Я это сделала! — восклицает Соня.
Она привлекает внимание ближайшей группы студентов, которые оборачиваются и видят изображение на экране ноутбука, прежде чем я успеваю закрыть его.
— Разве это не великолепно?! — продолжает подруга. — Что-то вроде реального воплощения того, что могло бы произойти, не будь ты такой занудой!
— Это действительно… пугающе, — я прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть все детали. Наши лица на фото немного размыты. В лучшем случае это делал ребенок. — Соня, это… Действительно, плохо.
— Ну, ты права. Хорошо. Я сделала это в каком-то дурацком приложении. Загружаешь фото лиц, и все остальное программа делает за тебя. Я занималась этим все утро, сохраняла свое фото с молодым Ди Каприо периода популярности «Титаника», и тут мне в голову пришла прекрасная идея показать тебе, насколько хорошо вы с профессором Барклаем будете смотреться.
Лицо преподавателя, которое она, скорее всего, взяла с фото на сайте нашего университета, смотрится до смешного крупным в сравнении с моим, а его кожа светлее, чем у человека, на которого она его «наложила».