Он молча смотрит на меня, и я понимаю, что профессор ждет подробности.
— Конечно, это было ненастоящее фото. Она просто попыталась сделать что-то смешное в этом дурацком приложении, которое нашла в интернете.
Мне кажется, я вижу, как дергается его челюсть.
— Почему на этом фото оказался я? — резко спрашивает он.
— Я…
Я не могу признать правду. И не скажу ему, почему Соня так поступила. Если я это сделаю, то умру прямо на этом месте. Поэтому я выбираю вариант для трусов.
— Я не знаю.
Он подается вперед на стуле, и я сглатываю.
— Попробуй еще раз.
В мыслях я стону, понимая, что простой вариант здесь не пройдет.
Соня, ты труп.
— Ладно… Хорошо… Как бы мне поделикатнее высказаться? Конечно же, Вы должны понимать, что, очевидно, не похожи на других профессоров в университете. Вы… — я чуть не говорю «привлекательный», но в последний момент решаю выбрать другое слово. — Молодой.
Кажется, он не понимает, к чему я клоню, поэтому мне приходится добавить:
— Поэтому все эти девушки приходят на Ваши лекции, хоть они и не зарегистрированы.
Наконец, он осознает все сказанное, и мне почти что жаль его. Ах, это ужасное положение страшно красивого человека.
— Когда Соня наложила Ваше лицо на тело знаменитости, она просто хотела пошутить. Уверяю Вас, в этом не было никакого злого умысла.
— Никакого злого умысла, — повторяет он, в гневе сжимая челюсть. — Хорошо. Что же, я скажу тебе то же самое, что сказал и твоей подруге. Может, для Вас это и шутка, но такие шалости могут поставить под угрозу мое положение в университете. Слух — это идея, а идеи уничтожить трудно.
О боже, он действительно относится к этому серьезно.
Соня показала ему это фото? Он видел, как глупо и нереалистично оно выглядит? Я хочу рассказать ему об этом, но прикусываю язык. Вместо подобных комментариев просто говорю, что мы бы никогда этого никому не показали.
— Это фото было у нее только на компьютере. Она бы никому не отправила его и не показала бы.
— И все-таки другие студенты как-то его увидели и предупредили меня, — его голубые глаза наполнены гневом.
Я вздрагиваю от его язвительного тона.
Дело плохо.
— Я вынес предупреждение Вашей подруге. Однако у Вас это уже третье предупреждение, мисс Мерсье. В этом случае так дальше продолжаться не может.
Я знаю, что если заговорю, то мой голос сорвется.
Продолжаться…
Неужели это значит, что?..
— Как Вы можете продолжать посещать мои лекции до конца семестра? Кажется, Вы постоянно отвлекаете других студентов и становитесь помехой на моих занятиях.
Ой.
Я опускаю взгляд.
— Еще не поздно поменять предмет, — отмечает он, его тон совсем немного смягчается.
Значит, он хочет от меня избавиться.
Не могу его за это винить.
— Мне нужен этот предмет, — умоляю я шепотом. Эти четыре слова — все, что мне удается выдавить из себя. Мое горло слишком сильно сжимается от эмоций, которые я сдерживаю.
— Есть и другие предметы архитектурного направления, которые подойдут для Вашего курса, — говорит он, откидываясь на спинку стула так, будто моя судьба уже решена.
— Но ни один из них не похож на Ваш. Я хочу изучать консервацию объектов в аспирантуре. Мне нужно, чтобы предмет отражал мой интерес в этой области, — я заставляю себя еще раз посмотреть на него. — Пожалуйста.
Затем он начинает изучать меня, и я впервые вижу, что его лицо почти полностью расслаблено. В его голубых глазах я заметила мягкость.
Профессор Барклай, Вы — настоящее воплощение красоты.
— Профессор Лин будет вести этот предмет весной, — он отводит взгляд. — Вы можете посетить лекции в этот период.
Ах, вон оно что.
Он решает мою судьбу таким надменным образом, словно я для него ничего не значу. А являюсь лишь проблемой, которую нужно быстро устранить. Помеха, как он сказал.
Мужество, которое я раньше пыталась собрать в кулак, теперь наконец-то мне подчиняется. Я поднимаю плечи, выпрямляюсь, и наши взгляды встречаются в противостоянии.
— Это все? — когда я спрашиваю его, слова звучат едко.
Плохо… Хуже всего то, что демонстрация моей уверенности его даже не беспокоит. Он выглядит… Скучающим.
— Да, — он кивает и без особого энтузиазма машет рукой в сторону двери, будто не понимает, почему я до сих пор стою у него в кабинете.