— Кстати, об ошибках, — говорит Соня, протягивая мне ликер.
— Что это? — я морщусь.
— Не имеет значения, — она подносит бутылку к моим губам, и он обжигает, как ад, спускаясь в желудок. — Оденем тебя, а потом ты снова выпьешь.
— Вы решили надо мной поиздеваться?
— Именно так, — говорит СиДжей, размахивая своими неоновыми ногтями перед лицом, чтобы показать их. Затем он огрызается на Соню. — Сдерни с нее рубашку.
— Эй! Полегче! Сама разденусь!
Чтобы продемонстрировать усилия, я добросовестно снимаю рубашку и отбрасываю в сторону. Соня и СиДжей присвистывают так, будто никогда раньше не видели меня в белье.
— Господи Иисусе, ты горячая. Чего бы я только ни отдал, чтобы родиться в этом теле, — говорит друг, задумчиво качая головой.
— Ладно, хватит. Ты тоже горячий. Перестань пялиться на меня и передай рубашку, — говорю я, прикрывая грудь и заставляя Соню прекратить застегивать пуговицы.
Одежда облегает тело, и я чувствую себя в этом так же нелепо, как и предполагала.
Соня завязывает рубашку у меня над пупком, после чего я надеваю юбку, потому что ничего не могу с этим поделать. Это день рождения моей мечты? Нет. Но все же невероятно мило со стороны моих друзей сделать для меня такой праздник? Абсолютно. Я знаю, они желают мне всего самого лучшего. Но они не понимают, почему такие дни, как сегодняшний, для меня сложны, и в этом весь смысл. Они все еще многого обо мне не знают, и даже те факты, которыми я делюсь с ними, не раскрывают всего.
Сначала никто не может разобраться в деталях.
Я помню разговор с СиДжеем во время нашего знакомства на первом курсе.
— Эмелия, напомни, откуда ты? — спросил парень. — Я думал, ты из Англии, но у тебя нет акцента.
— Сколько осталось до следующего занятия? — рассмеялась Соня. — Потому что это займет некоторое время.
— Это правда. У меня двойное гражданство, США и Шотландия.
— Так ты… из Шотландии? — СиДжей нахмурился.
— Нет. Моя мама — американка, а папа — француз, но в основном я росла в Шотландии.
— Ты следишь за историей? — спросила Соня.
— С трудом.
— Не забудь упомянуть про школу-интернат, — подруга нахмурилась.
— О, точно, я училась в школе-интернате в Йорке до приезда сюда, и, думаю, именно там выучила английский.
— Фактически ты в одинаковой степени шотландка, американка, англичанка и француженка.
— Все верно! — я ухмыльнулась, слегка поаплодировав ему.
— Тогда понятно, что у тебя с акцентом.
— Не думаешь, что я немного похожа на британку? — стала дразнить его я, изображая друзей из интерната.
Они рассмеялись.
— Только когда ты включаешь этот акцент. В остальном ты звучишь как старый американец. Без обид.
— Никаких обид.
Мне нравится объяснять свою жизнь так, чтобы все это казалось глупым и веселым. Проще умалчивать о правде: странное детство, проведенное в полуразрушенном замке в Шотландии, отец-француз, которого я никогда не встречала. Когда друзья спрашивают о нем, я вру, что он архитектор. И говорю, что именно из-за него я так интересуюсь этим предметом. Когда они спрашивают о маме, я говорю правду: ее убил рак, когда мне было семнадцать.
«Значит, не такая уж и большая семья», — всегда говорит кто-нибудь с жалостливой улыбкой, и в этот момент я часто меняю тему.
— Кто этот горячий красавчик? — спрашивает Аннет, уставившись в мой ноутбук. — Подожди, — она наклоняется ближе. — Александр Мерсье? Это твой родственник, Эмелия?
— Нет, — решительно настаиваю я, и в целом это правда. Мы не родственники. Я подхожу и закрываю ноутбук, прежде чем обращаюсь к ним с вопросом, который будет для них интересным. — Итак, какой макияж мне сделать?
Ганновер — это маленький студенческий городок. Если не считать поездок в Бостон и возможности завалиться без приглашения на одну из студенческих вечеринок в окрестностях кампуса, есть только одно место для прогулок — главная улица. Она находится прямо рядом с кампусом, там есть все — от CVS до Starbucks, а в центре много типичных студенческих баров, которые в выходные зачастую заполнены до отказа. В каждом своя атмосфера. The Roosevelt Room — крутой и дорогой. В The Nightingale темно и немного грязно, обычно здесь играет живая музыка и предлагают фирменные напитки. Мой любимый — это Murphy’s on the Green. Внутри он оформлен в стиле библиотеки: целые ряды книг на шкафах и полках, мебель из темного дерева, приглушенный свет. К сожалению, он считается любимым у всех. Мы планируем начать с The Roosevelt Room и добраться до Murphy’s on the Green в конце, если зайдем настолько далеко.
— Итак, какой у тебя статус на этот вечер? Ты полностью свободна? Одинока, но влюблена? В отношениях, но все запутанно? Или полностью предана одному человеку? — спрашивает СиДжей, когда мы заходим внутрь.