Я представил себе, как прошел бы этот разговор.
«О, Эмелия посещала твой курс в Дартмуте? Была ли она хорошей ученицей?»
И что бы я ответил на это?
«Не знаю, Эммет. Я вел себя с ней как мудак в течение нескольких недель, а потом сделал ей выговор за что-то, что сейчас кажется незначительным, и вынудил бросить мои занятия, а затем просунул руку ей под юбку в туалете бара».
Проигрывая все это в голове, я должен чувствовать себя виноватым и порочным.
Но я не чувствую.
Как бы пафосно это ни звучало, я был одержим. Следил за ее работой в Дартмуте, за дипломным проектом, и в тот день, когда она должна была его представить, прокрался в приемную после того, как все расселись, и толпа заполнила помещение, встал сзади, вне поля ее зрения, и слушал. Ее проект представлял собой концептуальную кампанию экотуризма во Французском квартале, способ привнести в Новый Орлеан чистую энергию и экологичные методы строительства, сохранив при этом квинтэссенцию архитектуры, которой он известен. Она рассказала о проблемах, окружающих город: о том, как инфраструктура, хрупкость и нормативные акты, защищающие историческую застройку, могут затруднить или запретить благоустройство зелеными насаждениями. Кроме того, многие предприятия, пострадавшие в результате недавних наводнений, потратили свои ресурсы на восстановление, чтобы встать на ноги, забыв об экологичности, что, по понятным причинам, является упущенной возможностью.
В ее диссертации предполагалось, что в Новом Орлеане можно восстановить сразу несколько ключевых исторических зданий во Французском квартале, в частности, в районе Бурбон-стрит, и при этом создать первые в городе отели, сертифицированные по стандартам LEED или Green Seal.
Для нее не было предела. Она хотела уменьшить количество автомобильного транспорта и увеличить количество пешеходных улиц, улучшить дренаж, чтобы подготовиться к будущим наводнениям, и установить солнечные батареи на крышах, а также разбить сады под открытым небом.
Несмотря на то что проект был в некотором роде идеалистическим и наивным, факт остается фактом: ее проект был лучшим среди сокурсников. Я бы похвалил ее, вознаградил. Но был достаточно хорошим человеком, чтобы понимать, что больше не могу переступить эту черту с Эмелией. Тем не менее это не мешало мне жалеть о том, что я этого не сделал.
После нашего последнего разговора в кампусе, когда она поклялась мне, что никогда никому не расскажет о том, что произошло между нами, Эмелия больше никогда не возвращалась на скамейку под окном моего кабинета. Какой бы покой и уединение она ни обрела в этом дворе, они исчезли благодаря мне.
Глава 11
Эмелия
Не могу поверить, что я здесь, сижу в «Бэнкс и Барклай» в центре Бостона и нервно постукиваю ногой в ожидании, когда интервьюер выйдет из конференц-зала и назовет мое имя.
Последние два часа они принимают кандидатов одного за другим. Но вот я сижу, уставившись на кофейный столик с разложенным завтраком, к которому ни у кого из нас не хватило духу прикоснуться. Слоеные круассаны и божественные булочки с корицей — все пропадает зря. Какая жалость. Может быть, если мое собеседование пройдет ужасно, я захвачу парочку на выходе и скажу себе, что путешествие сюда из Нью-Йорка не было напрасным.
В начале дня нас было двадцать человек, расположившихся в небольшом холле, выходящем в конференц-зал. Мы являемся кандидатами, прошедшими строгий процесс собеседования, чтобы попасть сюда. Три недели переписки, электронных писем, телефонных интервью и в Zoom, и вот он, последний круг ада.
Сегодня мы либо выйдем отсюда с новой работой, либо вернемся к привычной жизни.
Стараюсь, чтобы эта мысль не угнетала меня.
Потребовалось много мужества, чтобы прийти сюда сегодня. Как только «Бэнкс и Барклай» заключают контракт на реконструкцию поместья в Белл-Хейвен, я заглянула на их вебсайт и обнаружила, как и предполагала, десять новых объявлений о вакансиях, размещенных за одну ночь. Конечно, они набирают людей. Работа такого масштаба требует большой команды. Во главе, скорее всего, будет профессор Барклай или его партнер Кристофер Бэнкс, затем старший менеджер проекта, по крайней мере, два или три младших менеджера проекта, главный архитектор, Бог знает сколько еще архитекторов, инженеров-механиков и электриков, технических дизайнеров, и специалистов по сохранению архитектурного наследия. Вот тут-то я и вступаю в дело.