Мистер Пармер время от времени наведывается туда. Он пишет мне и отчитывается о проделанной работе, точно так же, как в письме, которое он прислал несколько недель назад и которое мне принесла Соня.
— Данлани летом — одно из моих любимых зрелищ. Сады буйно разрастаются, — пишет он. — Цветы повсюду, куда ни глянь.
Чтобы показать мне, он прикладывает к письму фотографию садов размером 4x6. На заднем плане я вижу дуб, под которым похоронена моя мать, то самое дерево, где Жак обычно сидел и рисовал в своем альбоме.
Именно эта фотография убеждает меня подать заявление о приеме на работу в компанию «Бэнкс и Барклай».
Я сказала матери, что собираюсь пойти в университет, чтобы стать специалистом по сохранению архитектурного наследия, получить навыки, которые позволят мне, наконец, восстановить Данлани, а вместо этого трачу свою жизнь впустую.
— Мисс Мерсье.
Я поднимаю взгляд. Интервьюер стоит на пороге конференц-зала, ожидая, когда я подойду. Это хорошо одетая женщина лет тридцати с небольшим, с доброй улыбкой. Она поправляет очки, пока я стою и собираю вещи. Она провела уже более десятка собеседований, но, похоже, не проявляет ни малейшего нетерпения по отношению ко мне.
— Извините, что заставила вас так долго ждать.
— Нет. — Я непреклонно качаю головой. — Все в порядке.
Она жестом приглашает меня первой войти в конференц-зал, и я на секунду останавливаюсь, чтобы полюбоваться помещением. Оно прекрасно, из него открывается потрясающий вид на Бостон, а большая стеклянная стена выходит в коридор справа.
Делаю шаг вперед, чтобы занять место, которое предлагает интервьюер, и сажусь за длинный конференц-стол, наискосок к тому месту, где она расположилась. За ее спиной — стеклянная стена.
— Я — Николь, руководитель отдела кадров здесь, в «Бэнкс и Барклай». Мы с вами несколько раз разговаривали по телефону.
Улыбаюсь.
— Да, я помню. Приятно наконец-то встретиться с вами лично.
Она кивает и опускает взгляд в свои записи. Перед ней все аккуратно разложено: ручки, карандаши и бумага — все под углом в 45 градусов. Предполагаю, что отдел кадров — идеальная сфера для нее.
— Как вы понимаете, это заключительное собеседование — скорее формальность. Я задам вам несколько вопросов, заполню все возможные пробелы. Мы пройдемся по политике «Бэнкс и Барклай», и к концу дня вышлю вам по электронной почте компенсационный пакет и контракт.
Я ошеломленно моргаю.
Она улавливает суть.
— Вы должны понимать, насколько вы квалифицированный кандидат, мисс Мерсье. Мы будем счастливы заполучить вас. И это притом, что…
Звук шагов эхом разносится по коридору. Поднимаю глаза и вижу двух мужчин, идущих по коридору, стекло не мешает. Вместе они поразительная пара. Один был постоянным мучением в моей жизни, а другой — просто знакомое лицо, которое я видела только на фотографиях. Мистер Бэнкс — высокий чернокожий мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и добродушной улыбкой, и он полная противоположность человеку, рядом с которым идет.
Каким бы веселым и жизнерадостным ни казался мистер Бэнкс, профессору Барклаю это не свойственно. Даже сейчас его брови нахмурены, когда он бросает на мистера Бэнкса резкий упрекающий взгляд.
Прошло четыре года, почти день в день, с тех пор как я видела его в последний раз.
На нем костюм цвета морской волны и белая рубашка на пуговицах без галстука. Его волосы средней длины, немного короче, чем на фотографиях со сбора средств для Нотр-Дама, но все остальное в точности такое, как я помню, вплоть до исходящей от него высокомерной энергии.
Он — мое самое большое препятствие, когда речь заходит о том, чтобы занять эту должность. Можно сказать, у нас с ним есть незаконченное дело… но я убеждаю себя, что не могу упустить возможность из-за него. Я прорабатываю все возможные сценарии, наиболее вероятный из которых заключается в том, что профессор Барклай даже не помнит меня. В то время как для меня это было грандиозным событием, для него это мог быть обычный субботний вечер. Сейчас у него на руке висит та блондинка, и он не занят мыслями обо мне. Конечно, есть вероятность, что он увидел мое заявление и вспомнил, кто я такая, но решил оставить прошлое в прошлом. Или, что не менее вероятно, он настолько занят, что даже не знает, что я здесь, сам не просмотрел ни одной заявки, а вместо этого оставляет это на усмотрение этой милой дамы в очках, которая пытается привлечь мое внимание.