Когда он закончил, Кассия наблюдала, как он встал и направился в ванну. Она приняла сидячее положение, застенчиво прижимая к себе одеяло, наблюдая, как профессор выбрасывает полотенце и моет руки.
Губы Алессандро изогнулись, когда он увидел, как Кассия кутается в простыни.
— Ты выглядишь так, как будто тебя изнасиловали, — мягко прокомментировал он.
Румянец Кассии стал гуще, и она пробормотала:
— Мы оба знаем, что не было никакого изнасилования.
Вернувшись к кровати, он сел около нее, вытянул ноги и перетащил к себе на колени удивленную Кассию.
— Профессор!
Она попыталась высвободиться, но его рука, крепко державшая ее за талию, не позволила ей сдвинуться с места.
— Отдохни тут.
Его хватка была нежной, но крепкой. Алессандро устроил ее голову у себя на груди.
Тот факт, что Кассия была голой и сидела у него на коленях, пока он был полностью одет, заставило почувствовать ее возбуждение и неловкость, но она просто свернулась калачиком у него в руках — желание покидать его объятия просто испарилось. Правда была в том, что ей нравилось — нет, она любила — быть так близко к профессору. Они оба знали об этом.
— С твоей сестрой все в порядке?
Когда Кассия заговорила, Алессандро почувствовал, как она крепче прижалась к нему, и его губы изогнулись в улыбке, ведь он знал, что эта реакция была непроизвольной с ее стороны. Нравилось ей это или нет, но ее тело уже признало, что принадлежит ему, и Алессандро это устраивало.
— С Эсмеральдой все нормально. Она усвоила урок.
Кассия кивнула напротив его груди.
— Я рада слышать это.
Алессандро пробежался пальцами по ее волосам. Чего он никогда не делал с другими женщинами. Но с Кассией он постоянно чувствовал потребность касаться ее, и это было то, в чём Алессандро не хотел себе отказывать.
— Как прошел твой день?
— Нормально.
— Ты скучала без меня?
— Вы слишком высокомерны, не так ли, Профессор?
— Ах, но я слышу правду в твоем голосе, — удовлетворение затопило его полностью. — Тебе было скучно без меня.
Кассия почти призналась ему во всем. Даже больше, чем скучно. Ей было очень больно от его молчания, и боль увеличивалась пропорционально продолжительности молчания Алессандро. Но, в конце концов, она держала это в себе, зная, что нет смысла подогревать его чувство вины.
Решив сменить тему разговора, Кассия пробормотала:
— Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы.
Она подняла голову и посмотрела на него.
— Расскажи мне о своем детстве.
Кассия хотела знать что—то такое, что другие студенты — а также все женщины, которые хотели профессора — не знали. Кассия пыталась поискать о нем информацию в интернете, но истории о его детстве были очень скудными, несмотря на то что семья Моретти очень знаменита и с хорошей родословной.
Взглянув на нее, Алессандро еще раз убедился, что глаза Кассии словно окна в ее душу — по ним можно было прочитать, зачем она на самом деле задает этот вопрос. Он вздохнул, когда правда ударила по его сознанию.
Алессандро не заслуживал, чтобы она так сильно беспокоилась о нем.
— Я не слишком хорошо лажу со своим старшим братом.
Впервые самостоятельно Алессандро вслух признался об его молчаливой вражде с Доменико, и это было важно для него.
В глазах Кассии появилось удивление:
— Ты имеешь в виду Доменико Моретти?
Алессандро нахмурился, когда Кассия произнесла имя брата.
— Только не говори, что мой брат привлекает тебя.
— Я же не слепая. Конечно, я... подожди минутку, — Кассия улыбнулась, — ты что, ревнуешь?
— Чертовски.
Алессандро быстро и страстно поцеловал ее, стараясь напомнить, что он единственный мужчина, который может заставить ее тело плавиться. Когда он оторвался от нее, то увидел дурацкую улыбочку на губах Кассии.
Алессандро скривился.
— Молчи.
У нее на лице расцвела улыбка, но потом Кассия увидела, как профессор стал оглядываться по сторонам, и убрала ее. Она знала, что он пытается найти листок бумаги, чтобы свернуть трубку и отвесить ей подзатыльник.
Внезапное серьезное выражение у нее на лице не смогло одурачить его, и Алессандро прорычал:
— Маленький нахальный цыпленок.
Практически каждая женщина, которую он когда—либо трахал, даже не пыталась дразнить его так, как это делала Кассия, и Алессандро вдруг понял, что это очень забавно, раздражающе и в тоже время сильно возбуждает. Он также понял, что очень хочет поцеловать ее из—за этого.
Когда недолгий поцелуй закончился, Кассия мечтательно выдохнула и удобнее устроилась в руках профессора. Закрыв глаза, она спросила:
— Так это правда? Ты дрался со своим братом?
Алессандро серьезно подумал над этим вопросом и наконец то ответил:
— И да, и нет.
Решив также ответить смутно, Кассия вслух подумала:
— Ну, я надеюсь, вы оба скоро помиритесь.
Она запнулась, а потом небрежно добавила:
— Я всегда думала, что было бы прикольно, ну, ты знаешь, иметь брата или сестру.
— Твои родители всегда могли родить еще детей.
Кассия грустно улыбнулась.
— Нет, не могли. Мой отец умер, а моя мама...
Она замерла, а потом с пылом произнесла:
— Она Кимберли Дрезден.
Удивившись, он поднял ее подбородок, и спросил:
— Ты имеешь ввиду, что та женщина, что пришла сегодня сюда...
Кассия кивнула.
— Она оставила меня с моими бабушкой и дедушкой — ее родителями, на самом деле, несколько месяцев назад она появилась снова в нашей жизни, чтобы я подписала документ о неразглашении и никому ни за что не говорила, что я ее ребенок.
Она пожала плечами:
— Технически, сейчас я нарушаю его, но знаю, что ты никому не расскажешь, поэтому... — ее голос затих.
В голосе Кассии отчетливо слышалась борьба с болью, и в Алессандро взыграла ярость.
— Прости, милая.
Кассия услышала в его голосе искреннее сожаление, что немного облегчило ее печаль.
— Спасибо, но тебе не стоит извиняться передо мной. Я грущу, когда думаю об этом, но у меня на самом деле была счастливая жизнь с бабушкой и дедушкой, поэтому я не жалею об этом.
Алессандро кивнул, ведь Кассия говорила чистую правду. "Черт побери, эту Кимберли Дрезден", — сгоряча подумал он. Алессандро знал, что у него нет возможности отомстить от имени Кассии, но он понимал, что не сможет успокоиться, пока не заставит заплатить женщину, доставившую своей дочери столько боли.
Чтобы хоть как—то поднять настроение Кассии, Алессандро искал какую—либо тему для разговора и поэтому спросил:
— Как обстоят дела с твоими занятиями?
Кассия кашлянула.
Алессандро закатил глаза, уже зная, что означает этот жест, и сухо промолвил:
— Не утруждай себя выдумкой оправданий.
Черт. Профессор так хорошо ее раскусил.
— Ну....
— Кассия.
Она подняла на него смущенный взгляд.
— Если не сдам тест на следующей неделе, мне придется пойти на дополнительные занятия по литературе.
В голосе Алессандро появились болезненные нотки.
— Кассия.
— Я ничего не могу сделать, — запротестовала она. — Я не люблю читать.
Она только закончила говорить, когда профессор поднял ее с его коленей и потянулся к одежде девушки. Прежде, чем она хоть что—то поняла, профессор одевал ее, и Кассия сумела лишь выдавить из себя:
— Что ты делаешь?
— Мы будем пересматривать твои лекции по литературе.
В глазах Кассии отразился ужас.
— Неееет...
Алессандро закрыл ее рот с помощью еще одного страстного поцелуя.
— Да.
И продолжил одевать ее.
— Но профессор....
Голос Кассии звучал приглушенно, ведь она безвольно подняла руки кверху и позволила Алессандро продолжать одевать одежду на нее. Когда она снова смогла увидеть его, ее голос звучал обиженно:
— Мы не так много времени проводим вместе.
Кассия пошевелила бедрами, когда профессор натягивал на нее шорты.
— Я не хочу тратить его на учебу.
Алессандро отчаянно сдерживал улыбку на своих губах.
— Ты знаешь, как сейчас по—детски это прозвучало?
— Это было сказано честно, — поправила Кассия. — Не по—детски.
Отказавшись хоть как—то комментировать ее детский бунт, Алессандро поднял ее на руки и посадил в кресло. В ее карих глазах вспыхнуло раздражение, и в этот раз он не смог сдержать свое веселье.
Алессандро рассмеялся.
Пальцы Кассии подогнулись от звука смеха профессора.
"Это просто прекрасно", — мечтательно подумала она. Кассия могла слушать его смех вечно и ей бы никогда не надоело.
На лице Кассии появилось мечтательное выражение, и Алессандро просто покачал головой.
— Кассия.
"Она слишком открыта для меня", — напряженно подумал Алессандро. Он и так уже причинил ей достаточно боли, и даже собственная мать Кассии преподала ей урок жестокого предательства вместо безграничной любви.
Но она все равно была тут, просто протягивая свое сердце на ладошке.