Я засмеялась.
— Ох, дедуля, — и обернулась к Кейт, лучезарно улыбаясь: — Бабуля?
— Это один из тех редких случаев, когда мне придется согласиться с твоим дедом, — ответила Кейт.
В ее глазах стояли слезы, и грусть, отчего моя улыбка пропала.
— Что—то не так?
Кейт покачала головой.
— Ничего, просто старая женщина расчувствовалась, — сказала она, вытирая слёзы. Снова взглянув вверх, бабушка, немного поколебалась, прежде чем сказать: — Ты понимаешь, что это не постоянное, да?
Слова заставили меня осознать, о чем она беспокоится, и я вздохнула.
— О, бабушка, — сев рядом с Кейт на диване, я крепко её обняла, тронутая переживанием. — Я знаю, о чем ты думаешь. Все будет не так.
Кейт обычно была жесткой, как армейский сержант (ведь она и дедуля были морскими пехотинцами), но именно она растила меня с младенчества. За годы под ее опекой я многому научилась. Но у Кейт болело сердце при виде страданий близких.
— Ты уже все объяснила. Мама потеряла голову от любви, но когда мой биологический отец бросил ее, она уже не была такой, как прежде. Родив меня и осознав, что не сможет вырастить, она отдала меня тебе. Но сейчас она вернулась, и хочет начать все сначала. Я не особо ожидаю чего—либо, но и ненавидеть не должна.
Обняв ее снова, я добавила:
— Я и не ненавижу. Невозможно ненавидеть кого—то, когда ты и дедуля воспитывали меня быть ужасно милой.
Прежде чем Кейт сумела ответить, мы услышали ни с чем несравнимый звук приближающего автомобиля по подъездной дорожке фермы.
Она тут.
Кимберли Дрезден.
Моя мать.
Мы все напряглись, и где—то минутку мы только и могли, что смотреть друг на друга, не зная, что делать. Если бы это происходило с кем—то другим, я бы подумала, что это забавно. Мы вели себя так, будто к нам с визитом приехал президент США, но это была всего лишь их дочь. Моя мама.
Крис первым нарушил тишину, грубо сказав:
— Давай, пойдем и встретим нашу блудную дочь.
Встав, он пошёл к двери, и сказал нам сидеть на местах. У меня безумно колотилось сердце, когда я наблюдала, как дедушка открывает дверь и что—то тихо бормочет.
«Так же ты себя чувствуешь, влюбившись?» — думала я. Волнение от того, что я увижу мать — наконец—то увижу и смогу поговорить с ней вживую — я переживала то, что, скорее всего, буду ощущать, когда влюблюсь.
Наконец, Крис вернулся, и я увидела за ним силуэты двух женщин.
Выражение лица Криса было вежливым, но голос слишком отстраненным:
— Кассия, я бы хотел познакомить тебя с твоей матерью.
Он сделал шаг в сторону.
Я затаила дыхание.
Моя мать была красавицей. Как те актрисы, или другие женщины, которые снимаются в реалити—шоу про жен богатых мужей. Прекрасна, элегантна и утонченна. Как Кейт и я, она была рыжеватой блондинкой с карими глазами. Я была очень похожа на нее.
Моя мама. Это моя мама. Моя мама…
— Здравствуй, Кассия. Ты выросла красоткой.
Ее голос был... странным. Я не могла объяснить почему, но понимала, что никогда прежде не слышала такого голоса. Проигнорировав это, я встала и приветливо ответила:
— Здравствуйте, мэм.
Я ждала, что она скажет не называть ее так. Что я могу звать ее «Кимберли» или просто «мама».
Но она ничего не сказала.
— Я рада, что это платье сидит на тебе превосходно. Я знала, что у тебя будет тот же размер, что и у меня и твоей бабушки.
Ее взгляд метнулся к Кейт, которая уже успела встать с дивана.
Я повернулась к бабуле, она не улыбалась.
— Может, мне оставить вас двоих наедине? — спросила Кейт. — Я уверена, тебе и Кассии нужно о многом поговорить...
Смех Кимберли оборвал ее на полуслове.
— О, святые угодники, нет. Для этого нет нужды. Я уверена, что вы уже все рассказали ей обо мне.
Это тоже было странным, я ничего не понимала. То, как она улыбалась. Таких улыбок я не встречала.
— Не всё, — ответила Кейт. — Я надеялась, что ты увидишь нас и покажешь, как сильно изменилась.
Моя мать снова засмеялась.
— Ну, тогда, я думаю, что ты сильно разочарована, — обратив свой взгляд на меня, она спросила: — Мы можем присесть?
И не дожидаясь ответа, она опустилась в одно из кресел.
Вторая женщина осталась стоять, и когда мама поймала мой взгляд, обращенный на ее спутницу, то кинула небрежно:
— Не обращай на нее внимания. К ней мы вернемся позже.
Я открывала и закрывала рот, не зная, что лучше ответить. Быть вежливой с гостями и предложить присесть, или последовать пожеланиям моей матери?
Все было очень странным, ничего такого, о чем я себе фантазировала.
— Кассия, мне нужно, чтобы ты кое—что подписала.
Сердце подпрыгнуло к горлу, когда Кимберли передала мне пачку документов. «Бумаги на удочерение», — подумала я, будучи уверенной, что столь прекрасная женщина, как мама, не будет одинокой. Сейчас она была замужем, и ее муж, наверно, хотел удочерить меня, чтобы мы могли жить одной семьей.
Я уже собиралась прочитать контракт, когда Кейт поинтересовалась:
— Что это?
— О, просто трастовый фонд для нее, взамен на ее соглашение о молчании.
Последние слова стали для меня ударом под дых, и я опустила контракт обратно на колени.
— Соглашение о неразглашение чего?
Я не могла понять, что должна хранить в тайне, быть может, диск «Пятьдесят оттенков серого», который хранился у меня под кроватью.
— В документах все указано, — ответила моя мать, продолжая улыбаться странной улыбкой.
— Просто скажи это вслух, Кимберли. Что там написано?
— Ты не могла бы прочитать...
— Кимберли!
Мать побледнела.
Я тоже была в шоке — мне никогда не приходилось слышать, чтобы Кейт повышала голос.
Странная улыбка исчезла с лица Кимберли.
— Вот так значит? — она не стала дожидаться ответа Кейт. — Хорошо. Этот контракт позволит Кассии получить сто тысяч долларов, взамен на обещание никогда не контактировать со мной, и не рассказывать не одной живой душе о родстве между нами. Как только она подпишет это, мы будем мертвы друг для друга.
Она ни на секунду не отрывала взгляда от Кейт, и в этот раз я осознала, что странного было во всем происходящем.
По факту, ничего странного в этом не было.
Ее улыбка, ее тон, все с ее стороны казалось странным, потому что она была бессердечной.
Кимберли Дрезден была напрочь лишена чувства любви, и я никогда не встречала таких людей как она, до сегодняшнего дня.
— Ради Бога, Кимми, не говори так, — Крис подошел к нам сзади, и я никогда не видела такого разочарования на лице дедушки. Рядом со мной Кейт резко вздрогнула, и я поняла, что она увидела то же самое, что и я.
Нам всем было обидно, но моя мать... так и оставалась странной. Странная незнакомка, которая смотрела на Кейт и Криса так, будто они не ее родители, вырастившие ее, любившие ее. По факту, моя мать вела себя так, будто их вообще не существовало. Посмотрев на меня с выгнутой бровью, спросила:
— Так ты собираешься подписывать или нет?
Я вспомнила все дни, когда мечтала о встрече с ней, вспомнила, как воображала всё, чем мы станем заниматься вместе, как мать и дочь. Я вспомнила, как рассказывала об этом Кейт и Крису, и задумалась, было ли это причиной, что они организовали эту встречу, зачем они опять позволяли обижать себя.
Взяв ручку, я вписывала свое имя в строке, снова и снова, до тех пор, пока все двадцать страничек контракта не были подписаны.
— Пожалуйста, не присылай нам никаких денег. Мы не нуждаемся в них.
Мать рассмеялась, фальшиво.
— Ты такая же, как и они, — она с отвращением оглянулась вокруг. — И как ты можешь серьезно рассуждать об этом, когда живешь в такой дыре?
Крис вздрогнул, я осознала, что это оскорбление сильно задело его. Мой дедушка был очень старомодным человеком, тем, кто считал долгом быть кормильцем в семье, потому что он мужчина, а Кейт и я — женщины.
— Для нас это не дыра, — мой голос привлек ее внимание ко мне. — Мы счастливы здесь, поэтому спасибо за твою заботу, но нам действительно ничего не нужно, — я встала, и Кимберли тоже поднялась на ноги. — Спасибо за визит. Больше никто из нас не побеспокоит тебя снова. Но, если ты все—таки решишь, по ошибке, отправить нам деньги, я просто попрошу банк вернуть их обратно моей матери.
Ее губы угрожающе сжались.
— Сука.
— Кимберли, — закричала Кейт.
Я даже не дрогнула. Казалось, ее фальшь передалась и мне. Какая мать, такая и дочь, и все дерьмо в придачу.
— На этом все? — спросила я спокойно.
— Нет. Не все, — тут она обернулась к своей спутнице. — Я бы хотела сделать фотку с ней. И изобрази счастье. Я собираюсь показать это мужу, пусть знает, что мой драгоценный ребенок живет в хорошем месте, и что мы разрушим ее жизнь, если правда выплывет наружу.
Не сказав ни слова, я взяла телефон из ее рук, и встала рядом с ее спутницей.