Я так задумалась, что совсем забыв, куда шла и зачем, что когда хозяин неожиданно посмотрел на меня — вздрогнула. Как он вообще меня заметил?! Казалось, целиком и полностью был занят разносом, что устраивал сейчас. Я отвернулась и поспешила в его кабинет.
Я почти закончила накрывать, когда он пришел. Постоял немного в дверях, наблюдая за мной. И я совсем не чувствовала от этого дискомфорта! Словно знала, что так и должно быть. Даже немного уверенности испытывала, предполагая, что он сейчас сделает.
— Дрожишь? — усаживаясь и резким движением встряхивая салфетку, чтобы расправить её, спросил он.
— Нет.
Он поднял на меня удивленный взгляд, а потом слегка прищурился, по всей видимости, не найдя во мне признаков того страха, что думал увидеть.
— Почему? — расправляя салфетку уже более спокойными движениями, спросил.
— Вы же не на меня кричали.
И тут он снова удивленно вскинул брови. Заметил, что я накрыла стол на двоих. Снова возникло предчувствие — сейчас он попытается меня обнять или поцеловать, я просто знала это. Но совсем не хотела и поэтому, я немного поспешно обошла его стул, остановившись за ним.
— Что ты делаешь?
Но прежде чем он обернулся, я накрыла его глаза руками. Я действовала скорее по наитию, чем продуманно. Просто хотела его отвлечь, переключить как-то. Появилось ощущение, что хозяин, застыв, словно накаляться стал. Еще немного и то, чего я так хотела избежать, обрушится на меня в полной мере. Я почти чувствовала напряжение, что росло в нем с каждой секундой.
Мягко надавив, я заставила его откинуться на спинку стула. Сопротивление было, но не значительное. Значит, он все же решил подождать, что дальше будет. Если бы я знала! Просто, чтобы начать что-то делать, стала массировать ему виски большими пальцами. Руки словно сами помнили эти движения. Раньше я часто так делала.
И это помогло! Постепенно хозяин расслабился. Даже голова стала покачиваться слегка вслед за моими движениями. Я убрала руки с его глаз и стала массировать ему шею. Мышцы слишком тугие для меня оказались, и пальцы быстро устали, но я терпела. Раньше, когда я делала такой массаж, не так упруго и жестко на ощупь было. К тому же, очень давно я делала это в последний раз.
— Где ты этому научилась?
— Делала раньше.
— Кому? — мышцы, что я усиленно разминала, добиваясь расслабления, тут же напряглись.
— Папе. Он тоже работал в офисе.
Еще несколько минут тишины, и он снова спросил:
— Почему вдруг?
— Мне показалось, у вас болит голова.
— Показалось? Как это вообще можно заметить?
— Не знаю. Вы были напряжены, — я провела руками по сторонам его шеи и плечам. — Здесь и здесь.
— Я собирался уволить кое-кого после обеда. Им стоит поблагодарить тебя.
Поймав мою руку, он на несколько секунд прижался к ней лицом, поцеловал ладонь и отпустил. Я была рада остановиться, руки так сильно устали, что я уже едва их чувствовала.
Мы ели в тишине несколько минут, когда он сказал:
— Завтра тебя отвезут в особняк. Приступишь к работе через пару дней.
Я вскинула глаза, чтобы посмотреть и убедиться — хозяин говорит серьезно.
— Хорошо.
— Это все? Не хочешь поблагодарить меня?
— Нет.
— Почему?
— Это нужно не мне, а вам.
— Это дерзость? Или ты не понимаешь, к чему твоя откровенность ведет?
— Это только правда.
— И когда ты говоришь так открыто эту правду, ты хотя бы представляешь, насколько беззащитна становишься?
— Нет. Я не думала об этом.
— Когда ты хлещешь по мне своими «нет» и когда говоришь такие откровенные вещи, меня словно переворачивает. Хочется зацеловать тебя с ног до головы.
Хотелось бы, чтобы предательский румянец не выдавал того, как задели меня его слова.
— Это только правда, — не скрывая, насаждаясь моим смущением, вернул мне мой ответ хозяин.
47 глава
Я подумала, что сегодняшний вечер придется еще пережить. И словно в ответ на мои мысли хозяин сказал:
— Вечером сходим куда-нибудь?
— Например? — ни голосом, ни лицом мне удалось не выдать облегчения. Я очень надеялась на это.