Очевидно, Маркус вспоминает что мы в аэропорту, где на нас направлено множество глаз и останавливает поцелуй, но не отпускает меня. Я медленно прихожу в себя, продолжая прижиматься к нему.
— Маркус, я должна лететь, понимаешь? — с надеждой смотрю в его глаза.
— Прости, если напугал тебя, если был…
— Нет… я… мы… — вздыхаю и пытаюсь нормально все объяснить. — Маркус, мне звонил отец. Я должна лететь. Наша фирма, она… он… Если я не вернусь, всё, что я создавала годами, что так люблю, всё может разрушиться.
— Но… Ты же в отпуске, неужели, никто не в состоянии разобраться без тебя? Это же смешно. Сколько работников в фирме? — недоумевает Маркус, продолжая крепко обнимать меня.
— Пятьдесят три, но… — я задумалась над его словами. И правда, почему я, начальник отдела, все выполняю сама? Ответ пришел незамедлительно, и я его озвучила Маркусу. — Знаешь, я жила работой, жила на работе и вовремя неё. Сама сделала так, что ни один вопрос, ни одно решение не делалось без меня. Наверное, я сама виновата, сама создала себе такую жизнь. Но раньше, я не задумывалась об этом, потому что слово отпуск, я видела только на страницах журналов.
— Ты в работе находишь отдушину… — не спрашивает, а делает вывод Маркус, — уходишь от реальности. Ты в ней сублимируешь то, чего тебе недостаёт в жизни. Но есть и другие радости. Есть люди, нуждающиеся в тебе не только как в сотруднике и работнике, — он пристально смотрит в мои глаза, и я задумываюсь.
— Ты прав, я никогда даже не думала об этом.
— Ты нужна мне, Ангелика. Ты мой глоток воздуха, которого мне так давно не хватало. С тобой я снова обрёл смысл, кроме моей работы, кроме часов, где я слушаю истории и проблемы других. Теперь я хочу сам жить, тоже строить свою судьбу и свою историю с тобой.
— Я… — смотрю на мужчину, что стал мне так близок, что понимает меня и дарит фейерверк чувств и эмоций, а моя душа рвется ему ответить, сказать, что я испытываю тоже что и он, но…. То щемящее и колющее понимание предательства и неправильности ситуации вновь захватило меня, сжимает зарождающееся тепло и увлекает его, глубоко спрятав.
— Посмотри в себя. Обратись к своей душе. Что ты чувствуешь? Чего хочешь ты? — продолжает он, нежно глядя в глаза, и я вижу в них огромный мир, целую Вселенную, что обещает мне море эмоций, океан нежности и сладких часов, как этой ночью. — Ни Альберт, ни папа, ни все вокруг, а именно ТЫ? Не нужно быть удобной для всех. Ответь себе: что тебе нужно, чтобы стать счастливой?
В молчаливой паузе смотрю в его бездонные глаза, в которых тону, взгляд которых окутывает меня теплом, и понимаю, что не могу улететь, что хочу быть с Маркусом… всегда.
— Я думаю, что смогу все решить онлайн, — не ответив на его слова и опустив глаза, говорю я. — Интернет ведь никто не отменял.
Пытаюсь спрятать растерянность, а Маркус смотрит на меня с надеждой на ответ. Он раскрыл мне душу, сделал первый шаг навстречу, а я… я не могу ответить ему сейчас. Только не сейчас. Я так и не могу произнести то, что чувствую. Моя душа стремится к нему. Он мне тоже нужен. Я хочу быть рядом, но… совесть взывает к разуму. Правильная девочка, которая сидит внутри меня, не даёт мне признаться в том, что я чувствую. Она заставляет меня принять решение, которое получит одобрение отца и… Всеми силами пытаюсь заглушить её голос, и мне это удается.
Хочу сначала разобраться в себе и в своей жизни. В голове сразу вспоминается строчка из фильма, что в один из одиноких и скучных вечеров в ожидании неверного мужа, я посмотрела: «Как бы потом не было поздно. Не упусти то, что идет тебе в руки». Я прислушиваюсь к своему сердцу и решаюсь поступить как того хочется мне.
— Я… — нерешительно шепчу, — очень хочу остаться.
— Я уверен, что ты сможешь разобраться с проблемами компании, не оставляя меня, — его красивые губы растягиваются в улыбке.
Самолет еще не улетел, но похоже, что сегодня он никуда и не полетит. По залу разносится объявление, что на остров надвигается сильный шторм и все рейсы задерживаются на неопределенный срок. Неужели, даже погода против, чтобы я улетела. Услышав это Маркус улыбается мне, видимо, тоже подумав об этом.
— Это судьба, — произносит с улыбкой, прищурив глаза.
— Тогда поехали обратно, — улыбаюсь в ответ. — Я сделаю пару звонков и все улажу.
— Думаю, что по такой погоде мы не сможем вернуться в наш лагерь.
Мы оборачиваемся к прозрачным стенам зала аэропорта и видим, как бушует стихия. Ливень льёт такими потоками, что почти ничего не видно. Сильный ветер гнёт пальмы и деревья, прижимая к земле длинные листья и ветви.
— Нам придется остаться в гостинице при аэропорте. Надеюсь, ты не против? — Маркус поправляет локон моих волос и нежно прижимается губами к моим.
Да как я могу быть против? Желание тут же просыпается в моем теле, а я прикрываю глаза от нахлынувшего предвкушения. Я вообще не могу трезво мыслить в объятиях Маркуса, забывая обо всём. Только когда его нет рядом, совесть снова возвращает меня к реальности…
— Конечно… — отвечаю я несмело.
Промокнув до нитки, размещаемся в номере. Приняв душ и укутавшись в мягкий халат, я решаю всё же предупредить папу, что не приеду. И вообще, нужно чётко обозначить свои интересы. Я должна дать понять, что у меня есть своя жизнь и желания за пределами офиса, что я не намерена тратить всю свою жизнь только на работу, что мне нужен отдых, иначе я просто выгорю.
Пока Маркус заказывает в номер ужин, я набираю папин номер и, делая глубокие вдохи, морально готовлюсь к сложному разговору. Сложному для меня, потому что обычно я не перечила отцу. Только измена Альберта привела к нашим разногласиям, заставила меня взглянуть на свою жизнь по-другому, подумать о себе.
— Пап.
— Лика! Как я рад тебя слышать! — радостно приветствует меня отец. — Ты когда прилетаешь? Я тебя встречу.
— Я не вернусь сейчас, — решительно выпаливаю, выдохнув, и слышу молчание в трубке, которое заставляет усомниться, что нет никакого сбоя. — Пап?
— Что значит, не вернешься сейчас? Ты же обещала.
— Здесь сильный ливень и все рейсы отменили, — пытаюсь оправдаться я и еле слышно добавляю: — И вообще, у меня отпуск. Мне нужно отдохнуть. Я устала, пап. Альберт управляющий и сам в силах решить все проблемы.
Разговор неприятный и не сулит мне ничего хорошего. Я посмела первый раз перечить отцу. Он молчит, не пытается меня переубеждать и уговаривать. Больше не пытается. Ничего не сказав, он просто сбрасывает звонок. Потираю глаза, к которым стремительно подступают слезы обиды. Почему он так холоден, так… не может меня понять…Снова обида сдавливает грудь, но перезванивать не буду, знаю, чем все закончится. Скандалом, ссорой и… Пусть лучше так, потом все объясню, потом он все поймет. Решаю отключить телефон, потому что понимаю, что посыпятся сообщения от Альберта или еще кого-то подключат к уговорам меня вернуться. Если уж решила, то пойду до конца.
Маркус садится рядом со мной на кровать и, заключая в кольцо сильных рук, прижимает к себе. Целует в висок, и я чувствую его поддержку и уверенность в своём решении.
— Как ты? — участливо спрашивает он.
— С папой я разобралась, ещё несколько звонков сделаю завтра. Теперь у меня есть целая неделя, которую у меня никто не отнимет, — делюсь я с Маркусом.
— Как прекрасно это слышать, — он зарывается руками в мои волосы, а я наслаждаюсь каждым его прикосновением.
Стук в дверь, прерывает наши объятия. Наш легкий ужин. На тележке я замечаю ведёрко со льдом и шампанским. Маркус встаёт и, срывая фольгу с горлышка бутылки, улыбается мне.