По ночам я тусовался в клубе под названием Tramp’s, который в Лондоне был тем же, что Max’s Kansas City в Нью-Йорке. Правда, интерьер сильно отличался от нью-йоркского заведения. Публика Max’s на Манхэттене предпочитала андрогинную богемность в духе глэм-рока. Говоря в целом, собственный имидж имели американские музыканты группы Kiss, а также Элис Купер. Группы Lynyrd Skynyrd, ZZ Top, Allman Brothers представляли собой вариации южного стиля: повседневного, сельского, простоватого. И множество американских рок-звезд придерживались стиля хиппи в калифорнийском, спортивно-туристическом варианте. С другой стороны, британцы преподносили себя с шикарной строгостью, модерновой, в духе Карнаби-стрит, и это выглядело очень привлекательно. Джимми Пейдж обычно носил бархатные брюки с высокой талией, заклепками и аппликациями. Queen — я имею в виду ребят из этой группы — были просто невероятны. А группа T-Rex задавала стиль всем прочим. Боуи искал свой образ, словно примерял новые костюмы. А Элтон Джон с его костюмами и перьями, огромными очками и пышными формами существовал по законам собственного мира.
Группа The New York Dolls по-своему восприняла английский стиль, опираясь на собственную панк-андрогинию. Лу Рид баловался им. Но видели бы вы английских музыкантов, таких как Род Стюарт, Small Faces, Эрик Клэптон, The Who, — они были не только замечательными исполнителями, но также стали иконами стиля.
Мне хотелось изучить этот стиль, взять немного этого и немного того, добавив свои идеи. Я решил разузнать о джинсах как можно больше; они стали сутью моей жизни.
Многие рестораны и клубы могли дать от ворот поворот посетителю в повседневной одежде, и, конечно, нельзя было надевать джинсы на работу. Но я чувствовал, что джинсы стали приметой начинавшейся культурной революции, и они войдут в нашу жизнь навсегда. Я хотел стать экспертом.
И я зашел в магазин под названием Jean Machine на Кингс-Роуд и попросил взять меня на работу.
— У вас есть документы?
Я не знал, что это значит.
— Ну, если вы собираетесь работать в Лондоне и являетесь гражданином США, то должны получить разрешение.
— Не волнуйтесь, — сказал я им. — Я его получу.
— Хорошо. Вы можете приступить завтра утром.
В торговом зале магазина Jean Machine почувствовал себя как рыба на берегу. Я привык управлять собственным магазином, говорить всем, что нужно делать, выбирать товар, который намеревался продавать своим покупателям, выкладывать одежду так, как считал нужным. И я не был англичанином. Мой стиль был менее строгим. В Jean Machine покупателям не разрешалось самостоятельно трогать какой-либо товар. Продавец отвечал за показ джинсов клиенту и, если продажа не состоялась, он идеально складывал их и возвращал на полку. В качестве предполагаемого поставщика субкультуры модов этот магазин был чрезмерно чопорным и скучным.
Но я сделал великое открытие: джинсы марки Made in Heaven были самых невероятных цветов, которые я видел в своей жизни. Каждая пара была выстирана и потерта и изысканно украшена заплатами. Даже ярлык с надписью HEAVEN выполнен неровными буквами. Я разыскал хозяев и спросил: «Почему бы вам не разрешить представлять эти джинсы в Штатах? Я мог бы продавать их в моем магазине и мог бы торговать ими в Нью-Йорке». Они согласились.
Возвращаясь домой из Лондона, несколько дней я тусовался в Нью-Йорке, прежде чем вернуться в People’s Place. Едва я достиг Элмайры, как мне стало ясно, что ненавижу ее. Культурный шок оказался глубоким. После недели, проведенной на Кингс-Роуд, мой магазин теперь казался провинциальным и несовременным. Мне хотелось настоящего азарта. Я начал искать, чем бы еще заняться. И стал мечтать о создании собственного бренда.
Я принес образцы джинсов Made in Heaven в оптовую и розничную сеть Barneys, которая в начале 1970-х годов совершала переход от магазинов, торгующих по сниженным ценам, к чему-то большему и гораздо более крутому. (Через год после того, как мы занялись совместным бизнесом, им было доверено представлять американской публике бренд Giorgio Armani. В то время «Нью-Йорк Таймс» описывала Barneys как место, «где богатые хипстеры могут насладиться покупкой полотенца за шестьдесят долларов».) Я познакомился с Джином Прессманом, сыном владельца Фреда Прессмана и внуком основателя, Барни Прессмана. Джин управлял бутиком, который находился на пересечении 17-й улицы и Седьмой авеню. Он посмотрел на товар и дал мне заказ.
Джинсы Made in Heaven были первыми по-настоящему классными английскими джинсами в магазинах Barneys, и они хорошо продавались. Но повторный заказ породил проблему. Существовал налог на НДС, а также таможенная пошлина. В тот момент не было такой вещи, как электронная почта или даже факс, и нам приходилось делать наш бизнес, прибегая к услугам обычной почты, а это занимало недели. Тот факт, что производители Made in Heaven находились за границей, ничего не менял. Связь между Made in Heaven, мной и Barneys была довольно сложной. Пополнение запасов занимало слишком много времени, и производители Made in Heaven в действительности не были экспортирующей компанией. Они ожидали, что я буду импортировать одежду и потом продавать ее в Barneys, но у меня не было для этого необходимых средств.