Это не могло остаться незамеченным ни с суши, ни с моря. Гигантское пламенеющее существо медленно и неотвратимо летело над морем, и огненные вихри вырывались из-под его крыльев — вихри безжалостного всесжигающего огня посоха киирина. Чем ближе к вражеским кораблям приближался дракон, освещая их, словно маленькое солнце, тем лучше становилось видно, что они дёргаются на месте, пытаясь изменить направление движения, убежать прочь. Наивные. Они посягнули на земли, за которые мы решили умереть, а значит, раз уж мы смогли найти на них управу, надеяться на пощаду было глупо.
Дракон приблизился, и ближайшие к нему корабли вспыхнули, словно солома. Мне показалось, что я вижу, как крошечные человеческие фигурки прыгают за борт за миг до того, как вскипит вода. Один за другим девять кораблей превратились в чудовищные свечи, и только десятому я позволила уйти, ограничившись тем, что подпалила паруса и мачту. Если эйноматринцам удастся потушить пожар, а потом успешно вернуться домой, они расскажут остальным о том, что видели. О том, что было на самом деле. О гигантском огненном драконе, за считанные минуты обратившим девять кораблей в угли и пепел, а потом развернувшегося к берегу, где в ужасе застыли два забывших сражаться войска.
— Своих не убей, — буркнул Олли.
Я не ответила: не было сил. Хотелось опустить руки и упасть в объятия черноты и усталости, но было ещё рано. Едва не падая на Криса и с силой сжимая зубы, я вела дракона к берегу, чтобы сжечь два оставшихся там корабля и убийственной громадиной пролететь над водой у самого берега, не оставляя ничего, кроме угля и пепла, от лагеря и той части вражеских войск, что оказалась слишком близко. Вновь отлетев глубже к морю, огненный гигант поднялся выше и с силой рухнул вниз, врезаясь в воду своей огромной тушей. С громким шипением вода поглотила пламя, огромные волны хлынули на берег, смывая оставленные драконом разрушения.
— Всё, — охнула я.
Всё. Три посоха упали на Стену передо мной. Я успела увидеть, как пришедшие в себя валмиранские силы кидаются добивать растерявшихся врагов, а потом провалилась в беспамятство.
Крис придерживал меня за плечи, не давая упасть. Я чувствовала его тепло и заботу. Он был живым, он был со мной, и этого хватало, чтобы быть счастливой. Я не могла даже пошевелиться или открыть глаза, но знала: Рейнер и Олли тоже здесь, а там, внизу, Валмирана одерживает очередную победу и рождается очередная легенда. Легенда моего бессмертия.
Мы справились. Мы победили, и я заслужила отдых. Всё вдруг показалось совершенно неважным: было понятно, что и дальше легко не будет, и тем не менее всё будет хорошо. После того, через что мы прошли, любые повседневные сложности кажутся чем-то хорошим.
Мои губы дрогнули, складываясь в мягкую умиротворённую улыбку. Если у меня и были какие-то долги перед этим миром и Киирой, теперь я отдала их сполна. Приоткрыв глаза, я увидела тёмное ночное небо и черное море, разделённые тонкой алой полоской первых лучей рассвета. Свет бил мне в глаза, заставляя весь мир разлетаться алыми пятнами, птицами носившимися вокруг, чтобы унести меня за собой, забрать туда, за Врата, где я могу получить свою награду. Где сбываются мечты и возвращаются мёртвые. Врата Рассвета сами нашли меня, потому что пришло моё время. Теперь я могла уйти в них так же, как ушёл Питер. Уйти правильно.
— Рейнер! — где-то рядом с отчаянием в голосе звал Олли. — Не смей сдаваться, слышишь?! Тебя ещё можно спасти.
Я слышала их разговор через пелену усталости и счастливого безразличия, совершенно не интересуясь его значением.
— Ты так думаешь? — слабо спросил Ворон. — А может быть, с меня уже хватит?
Он потерял слишком много крови и сил, чтобы жить дальше. Он умирал, но этот рассвет наступил, чтобы все получили своё. Киира просила меня не быть одной, когда я открою Врата, и Рейнер мог составить мне компанию.
— Дотяни хотя бы до рассвета, — жалобно попросил Олли.
Он не видел того, что видела я. Какая-то часть меня понимала, что видимый мною рассвет в действительности существует для меня одной, но, когда он начнётся по-настоящему, время лежать в объятиях Криса и слушать пройдёт.
— Это не мой рассвет. Мне не открыть Врата. — Рейнер говорил с явным трудом. — Я ещё не сделал слишком много вещей, без которых мне не найти покой.
— Тогда живи и сделай их, раздери тебя демон! — рявкнул Олли. — Ты не можешь просто взять и сдаться. Соберись и живи на зло всем, как делал это всегда. И я… я тоже буду. Своё место в этом мире… Я не проиграю тебе в его поисках!
Он говорил так, будто только что решился на что-то важное, и этот тон его голоса вдруг напомнил мне о главном: этот мир, удивительный жестокий мир, где мы были то ли игрушками, то ли рабами Кииры — он действительно успел стать моим. Я полюбила его, но теперь могла его покинуть, и это решение не мог принять за меня ни один бог. Единым рывком к жизни я широко открыла глаза и увидела чёрное ночное небо без каких-либо алых пятен. «Ты просила меня не быть одной, уходя во Врата, — напомнила я Киире. — Я решила послушаться тебя на этот раз и поискать себе хорошую компанию. Но помни, я осталась по своей воле». Богиня не ответила, и только Рейнер где-то рядом тихо сказал:
— Я бы на это посмотрел.
Кое-как повернув голову в сторону голосов, я увидела, как смертельно бледный Ворон обмякает, теряя сознание, а Олави Безродный ловит его, не давая удариться головой.
— Ярна проснулась, — негромко заметил Крис, и я нежно прошептала:
— Привет. — И печально добавила: — Кажется, я тоже не смогу спуститься сама.
— Спустим, — заверил меня Олли. — Обоих спустим.
Словно подтверждая его слова, небо и море разделила тусклая полоса настоящего рассвета — рассвета нового дня, в котором мы победили. Призрак осторожно опустил меня на приветливо тянущиеся ко мне силой Валмиранского Духа камни Стены, и я осталась лежать, глядя в небо. Этот рассвет я встретила там, наверху, ожидая, пока двое слышащих отнесут третьего лекарям и вернутся за мной.
— Жить будет, — заверил меня Олли, поймав мой вопрошающий взгляд. — Лекари обещают, что быстро поставят его на ноги.
Облегчённо вздохнув, я осторожно села. Силы медленно возвращались, и я полагала, что даже смогу держаться вертикально. Стремительно восходящее солнце светило мне в глаза, и я устало улыбнулась ему. Когда помощью Криса и Олли я оказалась внизу, Стена скрыла солнце от меня, его, но не его свет. Настал новый день, и его встречала тишина. Клан успел расправиться с попаленными драконом врагами.
У подножия осколка меня ждала огромная белая медведица с мокрой шерстью и повязкой на раненом боку. Её счастливая морда заставила улыбаться и меня.
— Садись, — велел Крис.
— Выдержишь? — спросила я Кору, и та важно кивнула.
Верхом на медведице я добралась до разрушенной внутренней стены, на которой уже не было ни магов, ни охотников, зато появились дозорные регулярных валмиранских войск. Подмога добралась до нас раньше, чем мы её ждали, но это уже не имело значения: мы справились и без неё. Краем глаза я увидела Дису, с серьёзным лицом докладывающую о произошедшем Доньеру Скальному, и выглядела девятнадцатилетняя военачальница клана ничуть не менее важной и уместной, чем валмиранский генерал.
Опасаясь оказаться в руках лекарей, я попросила отвезти меня туда, где я могла отдохнуть, поговорить с друзьями и напиться воды, и медведица остановилась чуть в стороне от остальных, не желая заходить в полный усталых и счастливых людей лагерь. Она ушла сразу же, как я оказалась на земле, и я так и не успела ничего сказать ей. А к нам уже со всех ног бежала Малисана.
— Что это было? — тараща зелёные глаза, спросила она. — Что за дракон? Это ведь вы, да?
Мы решили сохранить в секрете происхождение спасшего наш клан существа, не подтверждая свою причастность даже Маттиасу, но Малисана была своей, а потому, поймав вопросительный взгляд Олли, я кивнула, разрешая ему ответить.
— Мы сделали его вчетвером, — широко улыбнувшись, проговорил ученик Старшего Слышащего и почесал затылок. — Это было невероятно. Но ты ещё невероятнее. Я люблю тебя.