— Совсем ничего…
— Что у тебя есть с собой, кроме одежды?
— Ничего. — Она врала, это было очевидно. Диса поморщилась.
— Не ври мне, я ложь слышу за километр.
В доказательство слов хозяйки Беша тихо гавкнула, и безымянная ниора подскочила на месте: собака её пугала. Она несколько раз по-рыбьи открыла и закрыла рот, голубые глаза девушки испуганно метались, что, как ни странно, всё равно выглядело довольно мило. Слышащая тяжело вздохнула.
— Не трясись так. Можешь не говорить, что это, просто ответь: у тебя есть некий материальный предмет, который был с тобой до того, как ты потеряла память?
Ниора жалобно посмотрела на Марью, ища поддержки. Это было трогательно: обычно к Марье за таким не обращались. Она пожала плечами и кивнула, мол, говори, никто не укусит. Даже Беша. Ниора опустила глаза и призналась:
— Есть.
— Вот и хорошо. — Неизвестно, почему, но Диса вздохнула с облегчением. Она даже улыбнулась и вполне приветливо заметила: — Вот уж не думала, что мне самой придётся столкнуться с чем-то подобным. Между прочим, Тигрёнок, если бы я не знала твою мать так хорошо, я бы сказала, что вижу перед собой твою единоутробную сестру. И могла бы с уверенностью назвать отца.
Только четыре человека называли Марью детским данным матерью прозвищем, и, не будь эти трое самыми близкими для неё людьми, Марья бы их убила. Однажды, всем назло, она даже нарисовала на лице тигриные полоски и получила по ушам за насмешки над Киирой: Слышащая всегда относилась к этому строго.
— В качестве извинения за тигрят требую ещё один день на раздумья и объяснения, что всё это значит, — заявила она, и Диса хмыкнула.
— В качестве наказания за слишком долгие раздумья торжественно клянусь, что не скажу тебе ни слова, пока ты не дашь мне ответ. Положительный.
— Шантажируешь.
— Впрочем, ничего нового.
На самом деле Марья уже всё для себя решила, и решение это было непростым. Девушка не спешила его оглашать.
— Ты заметила, что твоя ниора — маг? — спросила тем временем Слышащая, и Марья едва не взвыла от досады: она не заметила.
— Маг? — испуганным шёпотом спросила ниора, и Диса подтвердила:
— Маг. Но тебя нашли не маги, а Марья, и это должно что-то значить. Можешь не волноваться об этом, если, конечно, действительно можешь. Я свяжусь с кем надо, а пока ты можешь остаться у нас. Марья о тебе позаботится.
— В самом деле? — картинно удивилась Марья. Она не была уверена, что уже готова к тому, чтобы другие люди появлялись в комнатах, хозяева которых уже не вернутся. — Отдай её Коре.
Слышащая многозначительно провела по горлу указательным пальцем.
— Коре твоей матери хватило. Пришла пора и тебе сделать что-нибудь полезное. Восприми её как неожиданную сестру, которой нужны дом и наставник.
Спорить было бесполезно: Марья слишком хорошо знала это.
— Я не хочу мешать, — подала было голос ниора, но её мнение никого не интересовало.
— Хватит гноить себя в пустом доме, — рявкнула Диса не хуже Бешеного Отродья. — Сама знаешь, нельзя прятаться вечно.
Марья покосилась на безымянную девушку. Слышащая была трижды права, и они обе знали это, ровно как и то, что дочь Энтхеймов не станет спорить на этот раз. «Почему бы и нет?» — эта фраза была её девизом. Марья не признавала долгих размышлений и не любила серьёзных решений. Диса давила не столько для того, чтобы скорее получить результат, сколько чтобы избавить дочь лучшей подруги от этих страданий — это тоже знали обе.
— Я всегда хотела иметь сестру, — объявила наконец Марья.
Это было правдой, как и то, что, откровенно говоря, заводить детей её родителям не стоило вообще.
— Я буду рада твоей помощи, — робко отозвалась ниора. — Мне кажется, мы могли бы стать друзьями.
«В самом деле, почему бы и нет?» — подумала Марья и усмехнулась.
— Как тебя будут звать, сестрёнка?
Ко всеобщему удивлению, ниора ответила без раздумий.
— Лина. Я хочу, чтобы меня звали Лина.
— А фамилия? — спросила Диса, но и тут Лина думала недолго.
— Сеена, в честь яблок, благодаря которым Марья меня нашла. Так можно?
Слышащая смеялась долго и звучно, и Марья терпеливо ждала, когда она прекратит. Удивительные совпадения сыпались одно за другим, в таких случаях все вокруг всегда начинали поминать Кииру — богиню, по всеобщему утверждению, вмешивающуюся в дела каждого из расков, но неизвестно почему упорно обходящую стороной Марью.
— Что-то не так? — встревоженно спросила Лина.
— Всё так, всё так! — Диса утёрла выступившие в уголках глаз слёзы. — Лина Сеена, так и запишу. Забирай сестру, Марья, расскажи ей всё, что она должна знать. И помни — послезавтра. Опоздаешь — скормлю Беше.
Бешеное Отродье приветливо оскалилось.
Ранее, чем через неделю, Старшая Слышащая на зов Дисы Дубовой не откликнется — это Марья знала наверняка. Она хорошо помнила Марику и то, с какой неприязнью та относилась к каждому поводу покидать Город Тысячи Храмов. У старушки были больные ноги, каждый шаг давался ей с трудом, но мудрость прошлой Слышащей клана была бесспорна. Марья не сомневалась, что Марика сделает для Лины всё, что сможет, но везти Лину к ней было некогда, а значит, оставалось ждать.
По пути до дома Марья успела всё решить: она откроет родительскую спальню для своей подопечной. Прежние хозяева одобрили бы.
— Твоя семья не будет против меня? — спросила Лина, глядя, как Марья отпирает дверь. Та пожала плечами.
— Родители не были бы, но они мертвы.
Говорить так было неправильно. Марья знала наверняка, что её отец так и не умер, но какое значение это имело для неё сейчас, если он уже никогда не вернётся, не кинет свой посох в угол, не похвалит дочь за её успехи?
— Мне жаль. — Лина потупила взгляд. Ей в самом деле было жаль, надо же.
— Потом, когда ты со всем немного разберёшься, я расскажу тебе, что на самом деле случилось, — пообещала Марья зачем-то. — А пока будет достаточно того, что я живу одна, но у меня есть бабушка.
Кора предлагала названной внучке перебраться к ней, но та отказалась. Марья не хотела иного дома, кроме того, где чёрный нарисованный на стене дракон охранял вход на кухню от нежеланных гостей и печальных мыслей. Там, на кухне, она всегда чувствовала себя в безопасности, даже в ту пору, когда ненавидела мать за то, что та не дала ей проститься с отцом.
Эта история до сих пор висела на сердце Марьи тяжёлым грузом. Ей было всего десять, но девушка и сейчас ясно помнила, как его тело внесли в больницу, как мать вбежала следом и велела запереть дверь, оставить их вдвоём. Это случилось ночью, и свет уличных фонарей делал лица людей жёлтыми. Марья стояла у больницы под фонарём и выла, с неба падал жёлтый снег, а из глаз катились слёзы. Мать вышла из больницы вскоре после рассвета, она тоже была вся в слезах, но улыбалась. «У меня получилось, — сказала она тогда. — Твой отец никогда не умрёт».
Похорон не было и тела Марье не показали. Только через полгода после этого обозлившейся на весь мир и едва не разнёсшей его на куски из-за этого девочке рассказали, что такое Врата Рассвета, и объяснили: её мать из последних сил приводила в сознание умирающего отца, чтобы он мог уйти. Марья приняла и простила, привыкла к навсегда обрезавшей косы матери и тому, что единственным человеком, оставлявшим свой посох в углу гостиной теперь стал Рейнер Ворон. А одиннадцать лет спустя их с Лесси матери уехали в Вольные Милантрины и не вернулись. Нашлись свидетели, подтвердившие, что на двух путешественниц напали местные колдуны-фанатики, но сами они так и не были найдены ни живыми, ни мёртвыми. Обеих признали погибшими год назад, но Марья верила: её мать жива. Жива, просто сгинула вслед за отцом, а она так никогда и не узнает, кто именно толкнул их на ту грань, где выбирать приходилось меж Вратами и смертью.
Лесси принял потерю спокойнее, но у него был отец с его командой, две младших сестры, бабка, дед и сумасшедшая тётя с оравой племянников. Марья всегда завидовала его большой дружной семье, хоть и понимала: такая жизнь не для неё. Ей было плохо в толпе.